Завтра война

Солнце нешутейно припекало и пляжный народ засобирался на обед. Исса и Риши тоже заерзали на своих шезлонгах и стали украдкой переговариваться друг с другом на каком-то особом жаргоне, который абсолютно не брали наши с Самохвальским «Сигурды». Все свидетельствовало о том, что для первого знакомства мы пообщались достаточно и пора по домам.

Мы с Колей оделись и уже собрались идти, когда Исса вдруг сказала:

— Так что, вот мы и стали друзьями?

— Конечно, стали! — поспешил подтвердить я.

— Тогда в знак нашей дружбы я предлагаю вам спеть вместе песню!

Есть в мире любители пения, и немало. Но я не из таких. Медведь наступил мне на ухо еще в яслях — по крайней мере уже тогда воспитатели, жалея свой слух, меня к прекрасному не принуждали.

Но Исса высказала свое предложение таким требовательным и в то же время наивным тоном, что я понял: отказаться — значит плюнуть ей в душу и поссориться с ней навеки.

— Песню? Исса, но мы же не знаем ваших песен… Мы и своих-то не особо знаем, — попытался выкрутиться Самохвальский, тоже тот еще певун.

— Это не беда! Мы вас научим! — горячо заверила нас Исса.

— Всего один куплет! Это же просто! — утешила Риши. Растянувшись в кислых улыбках, мы с Колей закивали, преисполняясь фальшивым энтузиазмом. Мы, конечно, знали из курса сравнительного обществоведения, что в Конкордии хоровое пение — самый востребованный вид искусства. И что искусство требует жертв, мы тоже знали. Но кто мог предположить, что его жертвами станем мы?

Ну да ладно. Чего только не сделаешь ради знакомства с двумя красивыми девушками!

— И какие там слова? — спросил я.

— И что за мелодия? — подхватил Коля.

— Они очень простые! — заверила Риши.

— Вот послушайте! — сказала Исса и, глядя мутным взором прямо перед собой, запела:

«Над нашей Родиною тучи грозовые,
Враги злокозненные замыслы куют,
Но не страшат нас бури огневые,
Не за курорты ордена дают…»

Мы с Колей нестройно подтянули — чтобы показать, что мы стараемся, запоминаем. А потом, когда стало ясно, что слова мы выучили, мы грянули все вчетвером — я, Коля, Исса и Риши.

Получилось довольно громко и зловеще.

Но, странное дело, никто, ну совершенно никто на пляже даже не посмотрел в нашу сторону! Дескать, ну что тут особенного — поют люди. (Вот у нас на Земле точно таращился бы весь пляж, включая роботов-разносчиков. Еще ненароком и городовой прибежал бы — посмотреть, все ли в порядке, не нужна ли кому скорая психиатрическая помощь.)

— Понимаете, у нас есть такая традиция. Когда знакомишься с человеком, нужно обязательно вместе спеть, — пояснила Риши, когда мы окончили. Мне показалось, что в ее тоне можно было уловить извиняющиеся нотки. Или только показалось?

— Я понимаю, — кивнул я.

— Наш народ очень любит музыку! — самозабвенно добавила Исса.

— Я понимаю, — еще более прочувствованно заверил ее я. Откровенно говоря, в обществе таких заек я был готов демонстрировать любые чудеса понимания.

Да, традиция. Да, народ любит музыку. Я понимал все, кроме одного: почему девушки выбрали именно эту песню?

Ведь это же чудовищная дисгармония: пляж, олеандры, дружественное море, с одной стороны, и «тучи грозовые» да «бури огневые» — с другой. Увы, даже на отдыхе они думали об одной только войне.

Что сказать про тот вечер? Самое сильное эротическое переживание моей жизни. И никак не меньше.

Вначале мы вчетвером оказались на танцплощадке. Играли типично клонскую музыку — медленную, раздумчивую, вязкую. Музыка была оркестровой и какой-то совершенно нетанцевальной — так мне показалось поначалу. Она не звала на телесные подвиги. От нее вообще хотелось спать!

Да и сама клонская манера танцевать у меня попервой доверия не вызывала. Не танцы — а синхронное плавание какое-то.

Когда музыка становилась быстрее, они начинали водить свои плавные хороводы. Когда замедлялась — разбивались по парочкам и держась за руки, топтались по углам. Тихо-тихо, как кролики.

И что же это такое, спрашивается? Где справедливость, товарищи? Ведь танцы — это же, как известно каждому кадету, предлог для сравнительно тесных телесных взаимодействий? И где они в таком случае?

Когда я случайно встретился взглядом с Колей, который как раз танцевал с Риши (ее он на скорую руку перекрестил в Иришу), я понял: мой лучший друг озабочен теми же практическими вопросами.

Но я просто недооценил эту «бесплотную» манеру проводить время, практически не касаясь друг друга. Когда мы с Иссой оказались в паре, я понял: свои эротические двести двадцать вольт клоны на этих танцульках выхватывают. И еще как!

Недостижимая для телесного контакта Исса медленно покачивалась рядом со мной, не сводя с меня взгляда. Ее улыбка была загадочной, меланхоличной, провокационной.

В ее ореховых глазах разворачивалась подлинная мистерия космоса. И музыка, эта самая приторможенная музыка настраивала мистерию на эротическую волну. «Плодитесь и размножайтесь», — отчетливо нашептывал синтезатор.