Завтра война

— Сама посуди. Мы тут с тобой гуляем, я из Объединенных Наций, ты — из Конкордии. Дружим вроде. А в синемашке показывают, как мы друг друга из лазерных пушек расстреливаем. Разве это не странно?

— Но это же выдумка, Александр! — Глаза Иссы изумленно округлились. — Это же просто фантазия! Такого же не было в действительности! И не будет!

Она говорила с таким жаром, будто я — деревенщина с Мурома или Вавилона с махровым таким ретроспективным государственным устройством и совершенно не секу разницы между документальными и художественными фильмами. Спорить с ней было трудно. Но я попытался.

— Я понимаю, что это выдумка. Но разве нельзя снять какую-нибудь жизнеутверждающую выдумку? Мирную? Что-нибудь приключенческое, про давние времена, например. Или просто про жизнь молодежи, а?

— Не интересно «про жизнь». Простые люди не будут смотреть, — довольно категорично возразила Исса.

— Почему?!

— Потому, что жизнь — это скучно. Работа, работа, снова работа… Людям нужен враг, чтобы им было интересно. Ты же понимаешь, большинство людей, населяющих нашу Родину, обладают пока довольно низкой культурой восприятия. Им хочется прийти в синематограф — и, образно выражаясь, спустить пар. Душевно попереживать. А какое самое лучшее душевное переживание? Чувство, что ты победил врага. Ты согласен, Александр?

— Согласен, — процедил я, хотя, по правде говоря, считал, что есть переживания и получше торжества по поводу победы над врагом.

Например, чувство духовной общности со своими друзьями. Сопереживание чужим историям любви. Может быть, я сентиментальный человек. Когда я сам ходил в синемашку, я предпочитал, как правило, лав сториз…

Я не стал говорить все это Иссе. Лишь спросил:

— Но почему мы? Ведь Объединенные Нации никогда не воевали с Конкордией!

— Мы и с чоругами никогда не воевали, — спокойно парировала Исса. — Невзирая на это, на наши экраны ежегодно выходит не менее тридцати фильмов про войну с чоругами.

— Ого!

— И вдвое меньше про войну с Объединенными Нациями.

— Гм… Но почему бы не взять какого-нибудь абстрактного врага? Можно ведь придумать каких-нибудь вуалехвостых восьмиголовых разумных змей. Очень-очень враждебных! Очень-очень агрессивных!

— Демы не понимают ничего абстрактного, Александр! Они не понимают никаких вуалехвостых змей!

— Но ведь в Конкордии есть еще три касты: пехлеваны, заотары и энтли. Нужно ведь снимать фильмы и для них? Они ведь поумнее демов?

— А почему ты думаешь, что энтли и пехлеванам эти фильмы не нравятся? Вот взять хотя бы Риши. Она — пехлеван. При этом она смотрела все «Эры Людоеда» и была в восторге!

Я не нашелся, что ответить.

— Да выкинь ты из головы эти глупые фильмы! — сказала наконец Исса. Сказала так искренне и улыбнулась мне так ласково, что все мои претензии враз показались мне глупыми и надуманными. — Может, просто уйдем отсюда? — предложила она.

— Ну уж нет. Теперь я просто обязан посмотреть «Рыжие Дюны Ишкаты».

— Что случилось?

— Они нападают!

— Мы должны дать им отпор!

— Но у них численное превосходство!

— Это ничего не значит! Мы должны выстоять!

— Но у нас кончается горючее! Нужно отходить!

— Никогда! Мы никогда не доставим чоругам удовольствия увидеть наши спины!

— Но они могут нас уничтожить!

— Я не боюсь смерти! Позор хуже смерти!

— А-а-а-ах, г-а-а-а-ды!

— Что с тобой, сержант? Сержант? Ты живой? Родина гордится тобой, сержант…

Вот такие там были диалоги. Кто не верит, может посмотреть «Рыжие дюны Ишкаты» самостоятельно. Обещаю: не забудете еще долго.

Фильм баловал зрителя детальным показом бесконечной бойни, которая шла одновременно и в космосе, и в небе, и на земле, и на море (откуда на пустынной Ишкате взялось море — это отдельный вопрос, кстати).

Сюжет в нашем, земном, понимании практически отсутствовал. То чоруги режут на куски клонов, то, наоборот, клоны испепеляют чоругов, да так, что летят клочки по закоулочкам.

То, благодаря каким-то загадочным оперативным преимуществам, чоруги наносят удар в тыл клонам, то клоны, благодаря еще более загадочным загодя принятым стратегическим решениям, выходят целые и невредимые из окружения и вламывают чоругам по первое число.

И при этом совершенно не понятно, за что, собственно, воюем? За ресурсы? За территории? Из-за идеологических разногласий по вопросу о том, имеют ли люди моральное право употреблять в пищу обычных, неразумных раков, коль скоро те — ближайшие фенотипические родственники чоругов?

Операторская работа меня тоже немало потешила. Самым популярным режиссерским приемом был показ общих планов с последующим стоп-кадром и повторением особо ударной сцены.

Вот, например, нам рассказывают, как клоны накрывают ракетным огнем глинистую высотку, где окопались четыре десятка раков в бронескафах — авангард вражеского батальона.

Вначале камера горным орлом парит над полем боя. Доводит до нашего сведения совершенно необязательный факт наличия неподалеку соляного озера. Показывает несомые ураганным ветром перистые облака. Ударяясь в непонятное мне эстетство, с минуту наблюдает за движением пыльной поземки. Любуется чахленьким тюльпаном…