Завтрак для фанатки

Глаза слипались, кажется, я уже не понимала, где реальность, а где сон, но все равно повторяла, как в бреду, просьбу, потому что не хотела быть обязанной этому ужасному человеку, который медленно, но верно разрушил мой мир и сломал мою любовь.

В коридоре, за дверью палаты, слышались какие-то шорохи и разговоры, но я уже почти не слышала ничего, так как успокоительное накрывало своей волной. Веки отяжелели, звуки или крики ворвались в палату, но я снова вернулась в темноту, сладкую, холодную и одинокую. И там не было этого… англичанина.

* * *

Прошло несколько дней, и я не смогла бы сейчас сказать, сколько именно, потому что мне часто кололи успокоительное, чтобы я больше отдыхала. И теперь казалось, что все то, что меня так расстроило, отступило куда-то на второй план, а может быть, даже забылось. В окно опять светило солнышко, напоминая о том, что скоро весна войдет в свои права, закружит вихрем весеннего настроения, новых свежих запахов, шумом птиц и нетерпением сердца.

Рядом со мной сидела мама. К сожалению, она не могла приезжать часто, но, узнав, что я пришла в себя, сразу же выехала ко мне на автобусе. Из ее сумки странным образом, словно из цилиндра волшебника, появлялись всякие вкусности, которые мне категорически нельзя было есть: пироги, соления, картошечка, котлетки… Все мамы неисправимы.

– Мама, мне этого нельзя… – с сожалением сказала я.

– Настюш, ну, угостишь персонал: сестру, врачей, этого парня…

– Какого парня? – Я напряглась и насторожилась, услышав слова о парне. Сейчас же мне захотелось опять провалиться в сон и ничего не слышать о нем, а еще лучше думать, что всего этого никогда не было, что все это приснилось мне. Всего лишь приснилось.

– Этот парень, который тебе помогал. Он сидит…

– Я не хочу ничего об этом слышать!

– Но он здесь с самого начала.

– Мама! – притормозила ее я.

– Настюша, успокойся. – Мама обняла меня и стала гладить по голове. – Я…

– И скажи ему, чтобы он убирался отсюда. Я не хочу его видеть!

– Это нехорошо, родная. – Она сидела на стуле рядом с кроватью и прижимала меня к себе. – Ведь это не по-русски. Мы ему очень благодарны. Он спас тебя. Если бы не он…

– Я не хочу его видеть. – Нотки отчаяния слышались в моем голосе, и мама должна была их слышать тоже. – Я благодарна за все, но не более того. Он сломал мне жизнь, он сделал мне очень больно, мама.

– Нюшенька, я не верю, что такой приятный парень может сделать что-то плохое.

– Мамочка… – Я смотрела в ее глаза, пытаясь передать ей ту боль, которую я испытывала, слыша о Томе.

– Хорошо, Нюшенька…

– Мама, и перестань меня так называть! – с детства ненавидела эти сюсюканья.

* * *

Оказалось, что было уже десятое февраля, и Алексей надолго выключил меня из жизни. Но я пока не понимала, рада ли тому, что выжила. Умирать легко. А жить… Жить с болью в сердце сложнее. Где-то я это уже слышала.

Проводя время в постели, я размышляла о том, мог ли Джонатан знать о том, что со мной произошло. Испугался бы он за меня или не вспомнил бы даже, кто такая Санни герл? У него съемки, новые проекты, обязательства, менеджеры, агенты… Скарлетт и куча еще других отвлекающих факторов. А я тут, и времени перебирать все наши с ним милые моменты достаточно много. Даже там, в темноте, он был со мной. Или память о нем всегда оставалась где-то рядом. И больше всего мне хотелось открыть любимый сайт и хоть глазком посмотреть, чем он занят и как выглядит. Жизнь – странная штука. Дает шанс и тут же отбирает, а иногда и шансов-то не дает. Вот, например, шанса забыть и стать счастливой без него у меня нет и никогда не будет, это я точно знала и понимала даже своей пришибленной головой.

Я вздохнула, понимая, что до невозможного хочу оказаться в объятиях Коула хотя бы еще раз, ведь жизнь так коротка, но тут же погрустнела, понимая, что этого никогда не будет.

– И что за красотка лежит тут и скучает?! – в палату ворвался мой брат Иван.

– Уже не скучаю, – пыталась улыбнуться я.

– Ты выглядишь…

– Ужасно, – констатировала я.

– Нет, ты ничего, Стаська. Симпатичненькая. Сегодня у тебя даже щечки розовые.

Я заулыбалась и смутилась.

– Ты всегда можешь поддержать, Вань.

Он сел на стул рядом со мной и подмигнул:

– Все будет хорошо.

– Угу.

– Скоро суд. Думаю, Лешке дадут десять лет, но прокурор будет просить больше. За умышленное.

– Но ведь я осталась жива.

– Не важно. Ему и пожизненного мало. Если б… Я бы его сам придушил.

– Ваня… – остановила я монолог брата, – это бы ничего не решило. Пусть лучше посидит, подумает.

– Боюсь я, Настя. Ведь он выйдет совсем другим человеком. Вернется в поселок и…

– Ваня, Вань… Притормози.

Я задумалась о том, что может случиться, когда вернется Алексей. Но тут же прогнала от себя эти мысли.

– Давай пока не будем думать об этом, мне бы хоть из этих бинтов вылезти. А то лежу здесь как мумия.

– Хм… – усмехнулся он. – Лучше скажи мне, почему ты не хочешь видеть этого парня из Англии?

– Ваня, и ты туда же?! – Я откинула его руку. – Он еще не уехал? Скажи ему, чтобы убирался в свою гребаную Англию.