Завтрак для фанатки

– Спасибо… Это отрезвляет лучше, чем сравнение с унитазом…

– Не за что! – все еще бурно реагируя, рявкнула я, натянула шапку, пуховик, намотала шарф, открыла дверь, но остановилась, повернулась к лестнице. – Простите, Клер, – выдохнув, выдавила я. – Простите.

Потом взяла чемодан, сумочку и шагнула на воздух, прочь из дома Коулов.

Глава 15 Я хочу быть с тобой…

Все должно измениться, чтобы все осталось по-старому.

Джузеппе Томази ди Лампедуза 

[12]

Дверь за мной хлопнула с силой, и я вздрогнула.

Сказка кончилась, карета превратилась в тыкву, платье – в повседневный наряд, а принц – в обычного козла. «Финита ля комедия».

Возможно, я слишком резко отреагировала на слова Коула, но в последнее время напряжение между нами стало настолько невыносимым, что я просто взорвалась.

Я стащила по лестнице вниз огромный и тяжелый чемодан, который как специально зацепился за перила и больно упал мне на ногу, и расплакалась. Это же надо… быть такой дурой, надеяться на какую-то сказку?

«Сказки бывают только в сказках» – как всегда кстати подошли слова Надюхи, которые нисколько не успокаивали.

Остановившись возле последнего крыльца в доме, я присела на ступеньки и посмотрела в сторону двери Коулов. Может быть, я все еще хотела его оправдать и ждала, что он побежит за мной. Может быть, я надеялась на Клер, но что-то подсказывало мне, что надеяться ни на что не стоит.

Что ж, Лондон, я ненавижу тебя! Ненавижу всем сердцем, которое теперь будет ныть при одном воспоминании о тебе.

Подняв лицо к небу, я тяжело вздохнула. На темном покрывале надо мной не было ни одной звезды, только уголок месяца криво усмехался, когда, я, поникнув духом, поплелась к метро. Достала iPod и заткнула им уши, включая на полную громкость музыку, чтобы не давала даже шанса думать о чем-либо, и даже не заметила, как оказалась у входа в подземку. Кто-то схватил меня за руку, и я чуть не взвизгнула, вытаскивая наушник.

– Девушка, давайте я вам помогу, – это был пожилой мужчина. Волосы серебристого цвета, маленькие, быстро бегающие глазки и огромной картофелиной нос.

– Спасибо, – ответила я.

– Почему же вас никто не провожает с таким огромным чемоданом? – Он покосился на мой багаж и улыбнулся ровными белыми зубами. Может, стоматолог?

– Так получилось, – с улыбкой произнесла я, вытирая нос.

– У вас интересный акцент. Вы не англичанка, – в голосе прозвучало, скорее, утверждение, чем вопрос.

– Я из России, – гордо отрапортовала я.

– О-о… Я тоже из России, – заговорил незнакомец на родном языке.

– Поздравляю вас, – ехидно заметила я.

Мужчина помог спустить мне по лестнице чемодан и продолжил шагать рядом. Вот еще приклеился, и как раз тогда, когда я ни с кем не хочу общаться.

– Как там в России? – с грустью в голосе спросил он.

Я вздохнула ему в такт:

– Там хорошо. Там все друг друга любят и помогают. Там все всё понимают. И там друзья…

– Да… – задумчиво произнес он, потирая свой «картофель».

Дяденька оказался стоматологом, практикующим в Лондоне. Он много спрашивал о том, где я живу, как там сейчас все изменилось, и попутно помогал мне с чемоданом. Мы разошлись на перроне одной из станций. Дальше нам было не по пути.

Всю дорогу в метро я корила себя за то, что вернулась в Англию, за то, что поселилась у Коулов и надеялась на что-то со стороны совсем мне неизвестного человека.

И на что я могла надеяться? На то, что покорю его своей «загадочной русской душой»? Во мне совсем не было никакой загадки, а моя подруга оказалась права, сказав, что я всего лишь обычная «серая мышь» и место мое в обычной съемной квартире на окраине Москвы. И достойна я тоже только такого же заурядного персонажа.

А Том? Вовремя я вспомнила того, кому нечаянно дала недавно надежду на что-то. Не хотела, но дала. Вот кого стоило выбирать в герои моего романа: честного, открытого и веселого Тома, который казался очень ранимым и нежным. Эх… Не того героя я выбрала. Да и вообще… Я смахнула покатившуюся по щеке слезу и огляделась вокруг. Некоторые с недоумением смотрели на меня.

Дома бы обязательно какая-нибудь старушка подошла и пожалела. Сказала: «Что ты, доченька, плачешь? Все будет хорошо». Все англичане – бесчувственные придурки. И Коул в их числе!

Как странно, говорят, от ненависти до любви один шаг, а наоборот. Я пыталась ненавидеть Джонатана, но понимала, что не могу. Да, он был виноват в том, что я сейчас ехала в этом вагоне, в том, что я плакала, но во всей этой ситуации я винила только себя. И чего мне не любовалось издалека предметом своих мечтаний?