Завтрак палача

Мой бывший шеф, покойный, обычно отмывал бабки в модной телекомпании. Он оплачивал дорогостоящие проекты (что-то наподобие крутых шоу и всевозможной порнографической пошлости), с которых немало, в свою очередь, зарабатывали хозяева канала, а сам довольствовался лишь семьюдесятью процентами от вносимой наличной суммы. И считал это за благо! Он называл эту и многие другие телекомпании «TV-прачечной». Ну кто бы позволил перечислить на его официальный банковский счет прибыль от проституции и колумбийского кокаина! А тут — телевидение, культура какая-никакая, забава для болванов. Он же инвестировал наличность, а получал кругленький счет в банке, как порядочный.

Да у нас все телевидение на это припеваючи живет! И кино. И концертные залы. Туда сливают дерьмо, а высасывают конфетки. А люди уши развесили, смотрят, слушают, рукоплещут, идиоты. В это время их дети травятся наркотой и продаются в публичные дома. Бандиты свои проценты от отмывки бабок там и компенсируют. С лихвой!

Так же рассуждал и Алессандро — средних лет темноволосый миланский бандит с пустыми черными глазами и здоровенной лиловой бородавкой на левой щеке.

Джулия тут же заказала такси и уже через два с половиной часа была в Цюрихе. Она вышла на набережную, подошла к одному из мостов и увидела на обычном для этого времени дня месте двух незнакомых неряшливых клошаров, возлежавших на камнях. Тот, что моложе, лениво поигрывал старым замызганным мобильным аппаратом.

Между ней и клошарами произошел вот такой разговор.

— Эй, парень! — Джулия обратилась к похожему на кучу старого, поношенного тряпья. — Хочешь заработать триста евро?

Клошар лет пятидесяти, мелкий, жилистый, с пятидневной щетиной на впалых щеках, поднял на нее ленивые карие глаза. Они тут же вспыхнули неприязнью. Он пробежал наглым взглядом по тучной фигуре Джулии и ухмыльнулся:

— Маловато, мадам! Вы явно стоите дороже…

— Идиот! — спокойно парировала дама. — Сколько бы ни стоила я, твой хилый стручок никому не нужен и за десять центов.

— Почему хилый? — возмутился небритый мужчина.

Его обидел не столько ответ незнакомой дамы, сколько издевательский смешок приятеля, худого парня лет тридцати с небольшим. Клошар даже для верности тронул себя между ног грязной рукой с черными, как флаг корсаров, ногтями.

— Мне нужна твоя идентификационная карточка. А еще такая же карточка и мобильный телефон этого, смешливого. — Она надменно кивнула головой на высокого. — Ему я заплачу сто пятьдесят. Чего уставились! Я знаю, что у вас нет дома, но всегда есть чужие ворованные мобильники.

— Почему ему триста, а мне только сто пятьдесят? — искренне возмутился высокий.

— Потому что ты еще сможешь добыть себе свежий хлеб своим стручком, а этот разве что какой-нибудь заплесневелый сухарь, да и то… — Она брезгливо посмотрела на кучу старого шевелящегося тряпья.

Клошары переглянулись, стали суетливо шептаться.

— Набавьте еще двести евро, мадам, — начал было торговаться высокий и заговорщицки подмигнул товарищу.

— Еще минута, и вы не получите и половины этой суммы. Я пойду вон к тому мосту и куплю там то же самое куда дешевле, чем вы думаете. О том, что вы якобы потеряли документы, уже завтра можете заявить в полицию. Если вас что-то не устраивает, катитесь к дьяволу!

— Мы согласны! — поспешил закончить переговоры пожилой мужчина.

Джулия вошла в роскошный отель, боковые окна которого выходили на уютный домик в старом переулке. Там когда-то, очень-очень давно, задолго до ее рождения, держали под арестом одного известного русского авантюриста по прозвищу Ленин, прежде чем отправить его в запломбированном вагоне в Россию. Другие окна смотрели на зеркальные окна ресторана Алессандро, авантюриста помельче, чем Ленин, но тоже без стыда и совести. Фасад отеля выходил на небольшую площадь с фонтанчиком.

Насчет Ленина я знаю не столько от своей русской матери, сколько от одного древнего старика, бывшего террориста из одной безумной красной бригады в Барселоне. Этот старик лет семьдесят назад вместе с мексиканским художником Сикейросом много чего понатворил в Европе. Они кого-то взрывали, кого-то казнили, кого-то выкрадывали, и все с именем Ленина на устах. Старик рассказывал мне это, мечтательно щеря свою беззубую пасть.

— Эх, — шепелявил он, — Хосе был славным парнем! Если бы не он, я никогда бы не узнал, кто такой великий Ленин. Своего первенца я назвал Ильичом в его честь.

А моя мать, когда слышала имя «Ленин», только ворчала, что до него у ее семьи, у деда с бабкой, были свои хлебные лавки в Центральной России, а как того привезли из Цюриха, ничего не стало — ни лавок, ни денег, а в конце концов и самой жизни. Потому ее и занесло с обнищавшими родителями в Сибирь, в ссылку, где ее потом, много позже, обрюхатил мой чернокожий отец.

Джулия обратилась к услужливому белобрысому парню на стойке администратора:

— Послушайте, я секретарь консалтинговой компании Alessandro Shark&Brothers[15]. Могу ли я снять два номера для наших юристов? Вот их идентификационные карточки. Им предстоят переговоры в Цюрихе.

— Разумеется, мадам.