Завтрак у Sotheby’s

Когда вы решаете купить картину или скульптуру, ваши восторги, сомнения, страхи, надежды немного напоминают влюбленность. Сначала вы, может быть, увидели ее в репродукции, или на страницах выставочного каталога, или в Интернете. Вы долго смотрите на нее, не в силах оторваться, а потом мысленно возвращаетесь к ней снова и снова. Затем вы отправляетесь увидеть ее вживе. Осязаемая, во плоти, она оправдывает ожидания, которые вы связывали с ее фотографией (а иногда и обманывает их. Бывает, что она просто не выдерживает сравнения с образом, созданным вашей фантазией, и вам остается только удивляться собственной доверчивости). Но если она столь же прекрасна, сколь вы воображали, то наваждение овладевает вами всецело. Вы не в силах думать ни о чем ином. Если ее выставили на торги, то вы снова и снова открываете каталог, а может быть, приезжаете в аукционный дом или в галерею арт-дилера, не столько для того, чтобы убедиться в правильности своего выбора, сколько для того, чтобы еще раз насладиться ею. Вы словно влюбленный с миниатюрой предмета вашей страсти: то и дело вынимаете ее и любуетесь ею.

Если она принадлежит арт-дилеру, у вас есть возможность купить ее, пока о ней не узнали коллекционеры, и завладеть ею первым. Сделку можно начать немедленно. Если ее продают на аукционе, то вам предстоит мучительное ожидание, пока ее не выставят на торги. Если вы сами объявитесь в зале, то будете подозревать всех присутствующих в том, что они вознамерились увести у вас из-под носа облюбованное сокровище. При мысли, что картина может оказаться вам не по карману, вас охватывает отчаяние. Вам приходится смириться с тем, что вы утратите предмет вашей страсти. Когда интересующий меня лот выносят на подиум, у меня всегда начинает учащенно биться сердце. Мне кажется, самому предлагать цену на аукционе гораздо тягостнее, чем проводить торги, будучи аукционистом. Ужасно сознавать, что картина или скульптура вам не достается: увы, так случается довольно часто. У других покупателей – бóльшие финансовые возможности. Подобно тому как потенциальные прекрасные возлюбленные ускользают от вас, не принимая ваших ухаживаний, прекрасные картины находят обладателей побогаче.

Но иногда вам может повезти. Остальные покупатели уже не повышают цену, и картина или скульптура достается вам. Проходит миг – и восторг сменяется сомнением. Неужели с ней что-то не так и все это осознали, один вы, простофиля, ничего не подозревали? Страхи быстро рассеиваются: она ваша. Вы ее купили. Она переезжает к вам. Начинается другая фаза любовных отношений.

Брюс Чатвин, проработавший на «Сотби» семь лет, придерживается мнения, что картины и скульптуры на самом деле лучше возлюбленных. Он отмечает, что во время аукционных торгов «с лица покупателя или покупательницы не сходит выражение тревоги и страха: вдруг он или она не сможет позволить себе желанную игрушку? Так старики в ночных клубах прикидывают, смогут ли они заплатить столько-то и столько-то за проститутку? Но предметы искусства – куда лучше. Вы можете продать их, трогать их в любое время дня и ночи, когда вам заблагорассудится, а они даже не огрызнутся».

Cataloguing Pictures Каталогизация

В семидесятые годы, составляя каталоги старых мастеров в глубоком, освещенном электрическими лампами подвале аукциона «Кристи», я узнал, что их темы и сюжеты принято описывать, прибегая к неизменному, раз и навсегда установленному набору слов и выражений. Отступить от этой традиционной терминологии означало подвергнуться опасности. Так, существовали речные пейзажи, зимние пейзажи, пейзажи со сбором урожая; они могли быть лесными, горными и прибрежными, пейзажами в итальянском вкусе, в классическом вкусе или каприччио, обширными или даже панорамными. Их обитатели (скорее, стаффаж) включали селян, деревенских жителей, пастухов, кузнецов и перевозчиков. Однако – здесь-то каталогизатора и подстерегала ловушка! – стаффаж британского пейзажа никогда, ни при каких условиях нельзя было описывать как «крестьян». Крестьяне представляли собою строго континентальный феномен. «Вы что, не знаете истории? – напускался главный эксперт на какого-нибудь несчастного каталогизатора, совершившего эту bêtise[55]. – Крестьянское восстание Уота Тайлера произошло в тысяча триста восемьдесят первом году! После никаких крестьян в Великобритании не было!»

Английские селяне (Уильям Фредерик Уизерингтон. Сжатая нива. Холст, масло. Ок. 1840)