Завтрашняя запись

Похоже, хезерним преподносился в таком количестве, в каком тот пожелает.

Лал выпустил из пальцев последний листок, выровнял стопку и перевязал страницы серебряным шнурком. Рассеянно взяв в руки тончайший инструмент, он склонился над возникающим Номером Пятнадцатым. Лицо его было бесстрастно-сосредоточенным.

Два часа спустя, когда Вторая Заря уже освещала все уголки кухни, Лал заварил себе чай и стал смотреть, как новый паук пляшет и кружится, а потом окосело карабкается вверх по его рукаву в карман рубашки.

Лал пил чай, обдумывая имеющуюся — а также не имеющуюся — информацию. Саксони Белаконто страстно желала получить Трезубец Биндальчи, из чего следовало, что она предоставила самые полные сведения, которые имелись в ее распоряжении. И в отношении Джарджа Менлина и его имущества эта информация была весьма значительной.

Нехватку сведений он ощущал в отношении самого Трезубца. У него создалось ощущение объекта, который сам по себе обладал немалой силой. Многие из так называемых магических предметов, описанных в библиотеке Шилбана, создавали такое же ощущение присутствия, а у самых мощных эта аура часто описывалась как почти разумная.

Лал поежился и продолжил медленно пить чай, отпустив интуицию на волю и дав ей плести узоры из «что — если». Разум вора снова и снова беспокойно перебирал данные, ища решение своей задачи, и в конце концов счел их недостаточными.

Мрачно сознавая, что вынужден действовать хотя бы ради своего долга в отношении Корбиньи, если не ради собственной жизни и тела, Лал вышел из дома, направляясь в Верхний город, чтобы оттуда подняться на уровень выше, в Старый город и Библиотеку Шилбана.

Глава девятнадцатая

Зажужжал интерком, и Саксони Белаконто недовольно подняла взгляд.

— Что такое?

— Прошу прощения за беспокойство, госпожа Белаконто, — поспешно проговорил ее секретарь, — но на связи доктор Уолни. Он говорит, что дело срочное.

Директор Синего Дома. Она нахмурилась сильнее.

— Соедини.

— Да, сударыня, — пролепетал секретарь, и в динамике нервно зарокотал низкий голос Фела Уолни.

— Госпожа Белаконто?

— Добрый день, доктор Уолни, — спокойно отозвалась она. — Чем я могу быть сегодня вам полезна?

— Утро, сударыня. Доброе утро! Мне очень неловко вас беспокоить и все такое… Я понимаю, насколько вы заняты. Но дело в том, что, по нашим документам, вы — лицо, ответственное за Корбиньи Фазтерот?

Его голос замолк на откровенно вопросительной ноте.

— Да, это я. — Она чуть помедлила. — С ней что-то случилось?

— Ах, нет-нет-нет! Ничего такого, сударыня. Просто дело в том, что ее состояние… гораздо лучше, чем можно было предвидеть, и она… э-э… несколько беспокоит персонал. Существуют правила, понимаете, сударыня, и в конце концов у нас все-таки есть план процедур… И… ну… нам кажется, что было бы лучше, чтобы вы приехали и… может быть, забрали ее домой. Мы, конечно, будем рады предоставить услуги сиделки…

— Доктор Уолни!

Речь прервалась. Потом тихий звук, будто он шевельнулся в кресле.

— Да, сударыня?

— У меня с вашим центром заключен договор. В нем особо оговорено проживание, уход и физиотерапия для моей… подопечной до того момента, когда она будет готова вернуться в мир. Мне следует понимать, что госпожа Фазтерот в столь ранний срок уже готова вернуться в мир?

— Нет, сударыня. — Он откашлялся. — То есть не совсем.

— Я была бы счастлива, — сказала она с едва прикрытой угрозой, — узнать, как мне следует все это понимать.

— Да, конечно. — Новое покашливание. — Госпожа Фазтерот — удивительная молодая дама. Она… она не только на несколько дней опережает развитие событий, ожидаемое при недавнем эгопереносе, но и делает значительные успехи в областях, которые мы некомпетентны оценивать.

— Вот как? — Она вздохнула, забарабанив пальцами по крайне неудовлетворительному финансовому отчету, который рассматривала в момент вызова. — Вы не могли бы конкретнее?

— Да-да, конечно. Я… Она… — Вздох и новый скрип кресла. — Обычно свежеперенесенный на третий день выпивает немного воды, работает над координацией зрения и движений рук, садится в постели — и, возможно, даже садится, спустив ноги на пол — где-то между третьим и пятым днем. В течение этого периода впервые возникают жалобы на чувство голода, и пациент получает небольшие порции желе и бульона, постепенно переходя на твердую пищу. Зарегистрировано несколько случаев, когда на пятый день клиент мог пройти из спальни в гостиную, посидеть в кресле и затем вернуться обратно в постель. И это, скажу я вам, удивительно быстрый прогресс, который наблюдается крайне редко.

— И мне следует понимать так, что госпожа Фазтерот прогрессирует значительно быстрее?