Завтрашняя запись

Но Финчет явно был готов ждать столько, сколько понадобится Свидетелю для того, чтобы увидеть ответ и вернуться с ним.

Но Свидетель вернулся не с ответом, а с вопросом.

— Ты читал старые вахтенные журналы?

— Я? — Финчет был искренне изумлен. — Да улыбнутся тебе звезды, парень, я же не админ! У меня есть Книга и записи тех, кто был до меня. В твоих словах есть правда — разнообразие мы потеряли. Но потеря была намеренной, а если нет — то предусмотренной. В Книге это ясно сказано. В старых записях отслеживается, что умерло. Если в этом дело, то ничего страшного, но ты сказал, что Сад умирает. Умирает прямо сейчас, а это — моя забота, потому что я Садовник и мне положено следить, чтобы зелень была зеленой.

— Радостное бремя, — серьезно отозвался Свидетель. — Но у тебя информация без перспективы: событие посеяло в тебе ложное спокойствие. Тебе кажется, что ничто не изменится — потому что ничто не менялось. Это — капкан. Сад умирает потому, что не процветает. И будет умирать, пока событие не будет изменено.

Финчет нахмурился, и воцарилось молчание, пока он пытался понять услышанное. Лал сочувствовал ему, но время уходило. Корбиньи будет…

— Я не сомневаюсь, что ты смотришь вглубь, друг. Но я не админ и не техник. Просто Садовник. Ты не мог бы на время оставить Капитана и пройтись со мной по зелени? Покажи мне, что не так. Я так лучше всего понял бы.

Свидетель молчал с непреклонностью, которую Лал уже научился узнавать. Он пошевелился, встал. Финчет повернулся к нему — и на его лице отразилось беспокойство.

— Я не хотел никого оскорбить, Капитан. Я просто пытаюсь…

— …выполнить свой долг, — предупредительно договорил за него Лал. — Как и все мы. Капитанская каюта выходит на Атриум. Вы вдвоем могли бы осмотреть сад с балкона?

— Готов, если он согласен, — ответил Финчет, не колеблясь.

Свидетель кивнул и встал.

— Я сделаю, что смогу, Садовник. Анджелалти…

— Да. — Лал устремил на садовника суровый взгляд. — Моя каюта, а также вещи и люди, которые ты в ней увидишь, находятся там в соответствии с моими желанием и волей. Я не потерплю никакого вмешательства. Понятно?

Финчет кивнул без всякого удивления:

— Понятно.

— Хорошо, — сказал Лал. — Идем.

Экранированная линия связи с рубкой внушала подозрения, а вызвать Лала надо было так, чтобы никто не узнал. Чем реже будет Экипаж вспоминать о ее существовании, тем дольше она проживет.

Не то чтобы она рассчитывала дожить до прилета в систему Спангилна, а тем более до посадки, которую Анджелалти планировал совершить на Биндале. Однако она была намерена прожить как можно дольше, а лишнее напоминание о себе осуществлению этой цели не способствовало бы.

Она решила, что разумнее всего отправить одного из завершенных Арахнидов, заодно напомнив Анджелалти о времени и убедившись в его безопасности.

Ибо неоднократно возвращалась к ней мрачная мысль: Капитан среди своего экипажа в опасности. Немало есть таких, кто убил бы его, не задумываясь — и Мейл Фазтерот тоже, если та попытается его защитить.

Тяготясь своим бессилием, она вывела на экран схему, нашла Арахнида, который был ближе всего к центру Корабля, и приказала ему немедленно отправиться в рубку. Арахнид попятился к нужному вентиляционному ходу, повернул и прибавил скорость, отправив Корбиньи ориентировочный срок своего прибытия — шесть минут. Она скрипнула зубами и собрала остатки терпения, готовясь ждать.

Арахниду оставалось четыре минуты до цели, когда сигнал на двери каюты издал три мелодичные ноты. Корбиньи стремительно вскочила — и, пока дверь открывалась, преодолела половину расстояния до нее.

Анджелалти шел первым, а Свидетель замыкал шествие. При виде человека в середине Корбиньи оцепенела.

Он повернул голову, словно ощутив ее взгляд, и приостановился сразу за порогом, устремив на нее окруженные морщинами глаза. Она выдержала этот взгляд с равнодушным лицом, не сутулясь, но сердце у нее колотилось в ожидании его реакции, которая причинит ей даже больше боли, чем материнская…

Финчет кивнул и отсалютовал мозолистой рукой.

— Привет, Корбиньи. Я слышал. Не повезло. Облегчение чуть не подкосило ей колени. Однако она успела с собой справиться и подняла руку в ответном приветствии.

— Привет, дядя. Долг исполнен.

— Что есть, то есть, — ответил он. — Пришел смотреть деревья. Послушать, не скажет ли мне этот парень, что именно умирает и что можно сделать. — Он кивком указал на Свидетеля, полуобернулся и снова посмотрел на нее. — Поглядывай вокруг себя. Если что, иди к деревьям. Опять подступили слезы.

— Спасибо, дядя, — прошептала она.

— Не за что, — ответил он в своей обычной манере и бросил озорной взгляд туда, где стоял Анджелалти, бдительно держа Трезубец. — Не то чтобы я думал, будто сын Марджелы Кристефион не мог тебя защитить.

— Высокая похвала, — пробормотал Анджелалти, и Финчет адресовал ему одну из своих редких улыбок.

— Всего лишь правдивая.

Анджелалти ответил на его улыбку и показал Трезубцем:

— Пройдем на балкон?