Завтрашний ветер. Незнакомка

Наконец хаджитка повернула к ней изящную, с белым пятном на носу морду:

— Что, очухалась?

Золотые удлиненные глаза глядели сердито:

— Все целящие зелья на тебя извела, и зачем?..

Аррайда потянулась к поясу, где обычно таскала свой запас.

— Лежи, — прикрикнула хаджитка, — пригодятся еще! Может, нужно чего. Так ты не стесняйся, говори.

— Ага.

Хаджитка натянула вожжи, гуары послушно встали.

Руки у кошки оказались неожиданно сильные. Она помогла Аррайде сползти на край повозки, подождала, пока та справит нужду, обмыла, поливая из кувшина, вытерла. Уложила и снова укрыла.

— Но-о, пошли!!.. И чего краснеешь? Что без штанов? Так на кой они тебе теперь? — бормотала возчица. — И девок голых я перевидалась… Правда, не таких побитых. Считай, по косточкам собрала.

Хаджитка хмыкнула. Сморщила бархатный нос:

— Все скуума. Везет же мне на пьянчуг!

— Нет.

Кошка издала громкое фырканье:

— Вот еще!! У хаджитов нюх потоньше вашего будет. Да от тебя до сих пор разит! Уж вонь эту, хвала моему благоверному, я на всю жизнь запомнила.

Она сердито хлестнула концом вожжей по гуарьим спинам:

— Пошли, лентяи!.. А то и до вечера не доплетемся…

— А куда… едем?

— В Пелагиад. О-о…

Словно подгоняемые нетерпением хозяйки, гуары задвигались быстрее, поднялись на холм, спустились в распадок — и вот уже тележка, стуча и подпрыгивая, катится по мощеной деревенской улице. Аррайда стиснула зубы, надеясь, что закончатся и боль, вернувшаяся от тряски, и дорога. Убегали назад дома под соломенными стрехами, вкусно пахло дымом и жильем. Потом над головой выросли серые стены форта Пелагиад, и тележка беспрепятственно въехала в распахнутые ворота. Гуары остановились, хаджитка соскочила, привязала вожжи к железному кольцу в стене.

На крыльце перед дубовой полукруглой дверью вежи сидел легионер в кирасе с гербом — двумя вздыбленными жеребцами, но без шлема; грыз травинку. Копье стояло прислоненное к стене у двери. Аррайда подумала, что в форте Лунной бабочки этот щекастый красавец уже или болтался бы на крюке над воротами, или чистил нужники — при особом везении. Двор форта скорее походил на деревенское подворье — из-за загородок вдоль стены высовывались свиные рыльца; пара коз щипала траву, проросшую между плитами, а у крыльца по-хозяйски клохтали куры, которых никто и не думал прогонять.

— Тетка Анасси! Вернулась?

— У тебя что, глаз нет?

— А флина мне привезла?

Хаджитка отряхнула балахон:

— Приходи после заката в «Полпути», будут и флин, и булки, и новости. А пока подвинься.

Вернулась Анасси не одна, а с коротко остриженной имперкой в сером дерюжном платье без единого украшения, хрупкой и беловолосой. Имперка обеими руками поддерживала большую сумку, на широком ремне перекинутую через плечо.

— Это Игфа.

— Целительница… из Пелагиада…

Серые глаза имперки расширились:

— Мы знакомы?

Аррайда зачем-то сплела пальцы в жесте «клинков»:

— Арилль… г-говорил навестить… если выживу, — и закатилась смехом.

Пара резких пощечин заставила Аррайду замолчать.

Анасси одобрительно покивала, отвязывая гуаров:

— Поехали.

Чуя близкий дом, гуары резво рванули с места. Зубы кошки чакнули.

— От же зверюки! Я вам!!

Игфа одной рукой прижала к себе зазвеневшую сумку, второй поддержала стонущую девушку:

— Потерпи. Тихо…

Ругаясь, Анасси остановила упряжку и повела под уздцы, не забывая по дороге здороваться со знакомыми. У таверны с огромной вывеской «Полпути» они задержались на время, нужное, чтобы снять с тележки и унести внутрь корзины и мешки, а затем свернули в проулок.

— Тетка я безголовая! — внезапно вскричала кошка. — Дралас, вечер добрый. Помоги по-соседски: хворую в дом перенести.

— А что с ней такое?

Судя по всему, обладатель грубоватого голоса не слишком спешил подходить.

Но Анасси невниманием смутить было трудно. Она взялась подробно пересказывать, как спустилась поить гуаров ("утробы ненасытные!") к речке у Квартала Чужеземцев ("Между пристанью и «блошиной» станцией, а то ты не знаешь!") и нашла на берегу девушку в доспехах и с мечом. ("Мокрая, что твой дреуг!") Волоча сломанную ногу, та проваливалась в беспамятство, но еще пробовала отползти от воды на пологий берег. Похоже, сбросили ее сверху. Или сама свалилась пьяная. И как в доспехах не утонула?

— Опытные кузнецы заклинают броню, чтобы плавать не мешала, — сказал Дралас. — А часто и против ржавчины.

— Против ржавчины лучше красить, — отрезала Игфа.

— Так поможешь? — хаджитка потянула на себя скрипучие ворота. Тележка встала у крыльца. Над Аррайдой наклонился данмер, видно, этот самый Дралас — пепельное лицо, лоб с залысинами, обычные для данмеров высокие скулы и полыхающие глаза. Зная уже, что будет, Аррайда дернулась — и не успела.

— Нешто голову напекло? — орала Анасси на соседа. — Иди вон на забор вешайся!

Дралас убрал руки, хотя его все еще качало.

— Или проспись. Не дам ее нести, уронишь, и без того битая.

Хрипло отозвался:

— Не уроню.

Аррайда попыталась сеть:

— Пусть он уйдет… Пожалуйста…

— Сдурели! Под плечи ее бери, — скомандовала данмеру, — а я за ноги.

Девушка обреченно прикрыла глаза.