Завтрашний взрыв

Голос раздавался с самого верха. Михась поднял голову и увидел Анюту. Она, вскарабкавшись под каменный свод арки, протягивала к нему руки сквозь чугунные перекладины. В глазах у дружинника потемнело, как от внезапного удара по голове. Забыв обо всем на свете, не понимая, что делает, он в отчаянии бросился к решетке, принялся карабкаться вверх, стремясь дотянуться до взывавшей к нему девушки. Но ему не удалось осуществить свой безнадежный замысел. Степа, бросившийся вслед за ним, в отличие от Михася, прекрасно отдавал себе отчет в происходящем. Стражник не разглядел, кто именно позвал его друга, но он понял, что Михась уже ничем не сможет помочь этому человеку. Кроме того, Степа видел, что стрельцы и лешие, не заметившие неожиданного и стремительного броска их товарища в противоположном направлении, уже освободили от беженцев необходимое пространство и принялись затворять тяжелые массивные створки. Они вот-вот сомкнутся и прижмут к решетке, раздавят дружинника, потерявшего над собой контроль. Степа, не раздумывая, изо всех сил дернул уже почти вскарабкавшегося по перекладинам наверх Михася за ноги. Тот не удержался и полетел вниз, на стражника. В последний момент перед его падением Анюта, рванувшись плечом сквозь решетку, судорожно скрюченными пальцами попыталась ухватиться за дружинника, но лишь сорвала с его головы берет.

Михась упал на Степу. Тот, не давая дружиннику опомниться и вступить в борьбу, исход которой можно было с уверенностью предсказать заранее, резко упал на спину и, продернув Михася через себя, стукнул его головой о каменную мостовую. Вскочив и подхватив на руки безвольно обмякшее тело друга, Степа со всех ног кинулся в сужающуюся щель между створками и успел протиснуться в нее буквально в последний момент, под изумленные возгласы не ожидавших ничего подобного стрельцов и леших.

Тяжело дыша, Степа осторожно опустил Михася на землю, прислонил спиной к стене арки. Караульные захлопнули створки, заложили их огромным засовом. В этот момент к ним подбежали Разик и Желток. Бросив мельком взгляд на запертые ворота, Разик встревоженно произнес:

— Что с Михасем? Пострадал в давке? Рана не опасная?

— Нет, все в порядке, слегка ударился головой, сейчас придет в себя! — не вдаваясь в подробности, ответил Степан. — Вы идите, а я с ним тут пока побуду.

Разик кивнул и, повернувшись к бойцам, скомандовал:

— Караул! Строиться в три шеренги, занимать оборону перед аркой!

Когда неожиданно появившийся, словно с того света, Михась вновь исчез и тяжелые створки ворот захлопнулись прямо перед ее лицом, окончательно разбив призрачную надежду на спасение, Анюта поневоле обратила полубезумный взгляд на то, что происходило за ее спиной. Несметная людская толпа билась о кремлевские стены, как волны бушующего моря о каменные утесы. Сзади с двух сторон неистовствовало пламя, а в немногих еще пока свободных от пожара улицах стояла, словно выжидая чего-то, ордынская конница. Несчастные полураздетые беженцы почему-то совершенно не интересовали ордынцев, они явно нацеливались на добычу покрупнее, словно надеялись, что ворота Кремля вот-вот вновь, как двести лет назад, распахнутся перед ними.

Толпа наконец изменила направление своего движения и потекла вдоль кремлевской стены, по еще свободному от огня пространству, искать спасения в реке. Однако у тех, кто был прижат к самой стене, не было возможности не то что двигаться, но даже повернуться. И Анюта, увидев с высоты, что люди, те, которые находились с противоположного края, устремились куда-то, ощутила вдруг проснувшимся в ней звериным чутьем, что именно там еще может быть спасение, и пошла вслед за ними. Она пошла по головам. Девушке казалось, что она вновь очутилась дома, в родной деревне, и идет по болоту в скит к отцу Серафиму, привычно прыгая с кочки на кочку, несет отшельнику узелок с доброхотными даяниями односельчан. Зачем-то все еще сжимая в руке берет, сорванный с головы Михася, Анюта легко и проворно переступала босыми ногами с головы на голову. Она даже принялась что-то напевать вполголоса, как обычно напевала, идя по своему лесу. Потом Анюта, боясь потерять берет, нахлобучила его себе на голову, но не так, как полагалось носить этот головной убор, а просто как колпак.

Вскоре девушка миновала участок, на котором толпа была неподвижна, прижатая к стене быстрым движением тех, кто находился с краю. Точно так же течет река, которая образует стрежень на одном берегу своей излучины и заводь — на другом. Пройдя по головам эту своеобразную заводь из человеческих тел, Анюта попала в движущуюся часть толпы и после очередного прыжка свалилась на землю. Ей посчастливилось сохранить вертикальное положение, и, словно щепка, подхваченная потоком, она понеслась к берегу реки Неглинки.