Завтрашний взрыв

И сабельная схватка, длившаяся всего-то одну секунду, тоже принесла Михасю успех, хотя ездить верхом он начал после большого перерыва, вызванного ранением. Разумеется, выздоравливая, он непрерывно тренировался, пусть и не в седле, и не с саблей, но реакция у него все же осталась. Именно реакция позволила ему вовремя уклониться от удара противника, летевшего ему навстречу во весь опор, и самому в ответ полоснуть его клинком наискось, от левого плеча до правой подмышки. И удар был нанесен правильно и качественно, поскольку, кидая саблю в ножны и готовясь к стрельбе, Михась успел заметить, что весь клинок был покрыт вражеской кровью. «Присохнет к ножнам — их потом изнутри не отчистишь!» — вспомнил вдруг Михась о том, о чем, естественно, не имел возможности думать в горячке боя. Дождавшись, когда перед ним будет прямой, хорошо просматриваемый вдаль участок дороги, на котором можно не опасаться внезапного нападения, дружинник, держась за луку седла, свесился на бок коня, низко наклонился к земле и, изловчившись, сорвал на скаку большой придорожный лопух. Выпрямившись, он извлек саблю из ножен, тщательно протер ее от крови и бросил лопух на обочину.

— Михась, что там у тебя? — крикнул Желток, показавшийся из-за поворота дороги во главе отряда и успевший заметить странные действия головного.

— Ничего, все в порядке! — махнул рукой Михась.

Лешие проскакали еще семь верст. На вершине небольшого холма, ничем не отличавшегося на первый взгляд от полудюжины других, которые они миновали на своем пути, Разик, руководствуясь одними только ему понятными ориентирами, нагнал Михася и, свернув с дороги вправо, в заросшую невысоким кустарником узкую и длинную лощину, вновь сам повел отряд. Часа через два они сделали короткую остановку, чтобы дать отдых коням. Затем продолжили скачку, сделав еще один поворот, на сей раз налево, и, переправившись вброд через неширокую речушку, вновь помчались на север по лугам, полевым стежкам и лесным тропам.

Уже совсем стемнело, когда отряд, преодолев за день больше семи десятков верст, остановился на ночевку в густом бору, поскольку двигаться в непроглядной темноте по незнакомой местности было невозможно, да и коням, в отличие от людей, нужен был отдых. Выставив часовых, лешие быстро и привычно выкопали ямку, развели в ней небольшой костер, незаметный со стороны, приготовили нехитрый ужин. Распределяя бойцов в караул, Разик собрался было, по привычке, назначить Михася в самую тяжелую, предрассветную смену, но вспомнил, что тот сегодня утром (а казалось — уже много дней назад!) не успел как следует выспаться после предыдущей предрассветной смены. Полусотник выкликнул Кашку, хоть и рядового дружинника, но самого опытного из всех остальных бойцов. Михась, клевавший носом и буквально засыпавший с куском во рту, во время распределения смен все же встрепенулся и недоуменно переспросил:

— Брат полусотник, предрассветная же моя?

— Отоспись вначале, — спокойно, но твердо оборвал его Разик. — На рассвете, по моим расчетам, как только минуем бор, увидим село, в котором должен стоять государь со своими… со своим войском. Но, понятное дело, мы в село всем скопом не попремся, а сперва ты, Михась, пойдешь в разведку. Так что должен быть бодр и свеж, со светлой головой. А то, не ровен час, кого-то из старых «друзей» там встретишь, да с недосыпу дров наломаешь.

— Так с недосыпу — это ж не с перепою! — продолжал нарочито храбриться Михась.

— Итог все равно один. В общем, отдыхай, брат головной! Это приказ.

— Слушаюсь, брат полусотник!

Михась взял кружку с горячим взваром, сделал несколько глотков, поставил ее рядом с собой на траву, завернулся в плащ и повалился спать там, где сидел, в одной руке — мушкет, в другой — сабля.

Разик проснулся перед самым рассветом. Конечно, его обязательно бы разбудил часовой, но так уж повелось в Лесном Стане, что старший начальник всегда просыпался сам, не дожидаясь побудки. Причем этому его никто специально не учил, просто так исстари получалось само собой. Полусотник сбегал к протекавшему неподалеку ручейку, умылся, по дороге туда-обратно сделал несколько разминочных упражнений. На все ушло как раз пять минут. Пора было будить бойцов.

— Отряд, подъем! — скомандовал он вполголоса. — Построение — через пять минут.

Они проскакали верст шесть, и бор кончился. За бором, как и рассчитывал Разик, простиралось большое поле, на противоположном краю которого виднелось село.

Вдоль околицы по полю не спеша двигалась едва различимая на таком расстоянии небольшая группа всадников. Очевидно, это был дозор.

— Михась, вперед! — деловито произнес Разик. — Помни, брат, главное — выдержка и спокойствие. Мы везем важные сведения для самого государя.

Михась поднес ладонь к берету, хлестнул коня и поскакал к околице. Вскоре дозорные заметили его, остановились, развернулись навстречу.

— Стой! Кто идет! — раздался грозный окрик.