Завуч [СИ]

Даже местные орали вместе со всеми, пытаясь попадать в слова. Народ ожил, расправил плечи, кисти рук в поисках штыка или ружья принялись судорожно сжиматься, а глаза со злостью принялись сверлить далёкие огни костров.

— Так, бойцы, остыньте, не сжигайте себя ненавистью. Всем отбой! И запомните: копите в груди праведный гнев и завтра, чтоб вас всех, слушать, что я вам буду орать, понятно?

— Так точно! — хором проревели смертники.

— А теперь всем вольно! По лежакам разойдись!

Со зрением полковника творилось что-то неладное, будто тысячи невидимых мушек мельтешили перед взором. На мгновенье ему показалось, что он чувствует моральный настрой каждого бойца, он ощутил местный штрафбат единым организмом и ему понравилось это чувство. Сбросив с себя небольшое оцепенение, он, усилием воли, не позволил улыбке появиться на его лице и, затылком ощущая настороженные и заинтересованные взгляды своего вынужденного начальства, пошёл готовиться ко сну.

Максимилиан, Ната и Костян

Ната уже не шла — летела вперёд. Музыка в голове звала всё громче: она не видела коряг, паутины, ям; не замечала свисающих по пути веток и вечерней прохлады. Она бежала на Зов. Парням оставалось только молча следовать за ней. Поначалу они пытались кричать ей, хватать за руки, но потом бросили эту безнадежную затею и просто бежали следом, пытаясь восстановить сбитое дыхание.

«Только не потерять из виду, только не потерять из виду, — билось в голове у Костяна.

Он бежал прямо за Натой и всей душой надеялся, что Максимилиан, бегущий следом за ним, не отстал — повернуть голову или крикнуть не было сил. Он чувствовал, что если сделает одно лишнее движение, то рухнет на землю, сбившись с ритма.

«Хорошо хоть ветки перестали хлестать по лицу и корней стало меньше, да и вообще, бежать за Натой стало отчего легче», — мысли текли спокойно, словно отрешившись от тела, которое продолжало двигаться вперёд, на автомате пригибаясь от свисающих веток.

«А ведь с утра было так хорошо…», — подумал Костян.

Они встали, умылись, напились воды. Ната выкопала какие-то корни, которые они съели сырыми, внутри корешки оказались на удивление мягкими и сочными. Костян заметил, как Максимилиан открыл рот, чтоб что-то спросить, но, посмотрев на улыбающуюся Нату, так и не решился подколоть подругу. Потом они шли, шли и шли, по пути собирая то грибы, то ягоды. Костян хотел сбить камнем сидящую на суке птицу, но Ната лишь мягко покачала головой. Рука Кости разжалась сама собой и камень упал на землю. Сделав привал на обед и пожарив грибы на палочках, они вновь пошли вперед. И тогда-то, идя вслед за Натой след в след, парни поняли, что не успевают за своей подругой. Она не слышала их, легко и грациозно шагая вперёд. Перед друзьями встал выбор: или бежать вслед за ней или…

— Никакого или, — словно прочитав мысли Костяна, зло усмехнулся тогда Максимилиан, — за ней!

И они побежали.

«Интересно, долго ещё нам бежать?» — в очередной раз промелькнула старательно отгоняемая Костяном мысль.

Он уже давно не чувствовал своего тела, а весь мир сузился до одной точки — до Наты. И тут, словно отвечая на его безмолвный вопрос, девушка резко остановилась. Подбежав к ней на негнущихся ногах, Костян крепко схватил её за руку и только потом обернулся, с облегчением обнаружив бредущего к ним Максимилиана. Макс, по примеру друга с облегчением облокотился на ствол ближайшего дерева и с облегчением уронил голову себе на грудь.

— Ната, пожалуйста, не убегай от нас, — проникновенно попросил Костян, еле шевеля потрескавшимися от жажды губами.

Парень сполз по стволу дерева, мутно напоминающего дуб, и мгновенно отключился. Рядом, свернувшись клубком, захрапел Максимилиан.

— Ой, мальчики, а чего это вы? — девушка с удивлением посмотрела на вымотанных друзей, на их блестящие от пота тела и мокрую насквозь одежду.

— Ничего себе музочка, — пробормотала она, стаскивая с пацанов футболки и штаны.