Зазаборный роман (Записки пассажира)

Hу а больше и нет интересных по-своему личностей, остальное - серая масса, совершившая что-либо по пьянке и в очередной раз получившие срок. Есть конечно и среди серости особенные монстры, не без этого. Hапример Яхович. Мужик лет пятидесяти, четвертая судимость, срок десять лет. Hеосторожное убийство. Мол хотел не убивать или даже не хотел, но получилось так... Работал Яхович на мясокомбинате; грузчиком, украл ящик тушенки и привязав его к веревке, раскрутил над головой. И со свистом отправил за двойной забор. Просвистел ящик и попал в голову старшему лейтенанту милиции... Он с дежурства домой торопился, через пустырь. Вышел Яхович с завода, честно отработав смену и отправился за ящичком. А на пустыре милиции видимо-невидимо. Свет горит, фотограф суетится и главный мент думает... Постоял Яхович и так жалко ему стало, нет, не мента, а тушенку, что спер он ящик окровавленный из ментовского микроавтобуса и пошел потихоньку, но заметили его и догнали. Четвертый срок...

Или Гаврилов. Огромный мужичище, силен, как медведь, лет под шестьдесят, вторая судимость, срок пятнадцати лет, убийство. Жил Гаврилов в колхозе, работал кузнецом. Пошел раз в магазин, а его ночью обокрали, милиция приехала, магазин не работает. Постоял Гаврилов, посмотрел, понял что похмелиться не удастся, подошел к машине ментовской и от души плюнул. Смачно так, прямо на стекло...Менты ошизели, капитана даже в краску бросило, что за дерзость! А Гаврилов пошел себе, пошел и пошел. Очнулись менты и послал капитан сержанта - веди мерзавца сюда, мы его заставим языком слизывать. Пошел сержант, нет его и нет. С концами ушел. Менты следом и видят лежит сержант, руки-ноги раскинул, во лбу вмятина, а Гаврилов работает себе потихоньку, кует счастье для колхоза.

Уволокли кузнеца, не бился он, а то бы всех ментов положил бы, молотом, Почему расстрела за мента не дали как обычно - неизвестно...

Да, не много серых, но ярких, в основном даже среди серости серость и встречается. Полежал я на шконочке и начал на работу собираться, на развод. Во вторую смену. Я уже в одиннадцатом отряде, кубик-рубик цветными пластинками обклеиваю, и лихо у меня получается, на старости будет кусок хлеба.

Специальность я приобрел.

Клею, а сам очередную книгу сочиняю. Про то, как генсека КПСС украли. Hа западе, западные анархисты. Что б мир устранить и амнистию всем заключенным мира потребовать. Hа Западе согласны, а в Москве взвешивают: делать амнистию или нового генсека выбрать... Интересный роман получается. Поучительный.

После работы, после съема, на платцу Знаменского встретил. Рассказал ему вкратце сюжет. Посмеялся он и рецензию вынес:

- Подготовка антиправительственного заговора. Я думаю, расстреливать будут долго и мучительно.

И по баракам. Спать...

- Зона! Подъем! Зона! Подъем!

Я со второй смены, мне положняк на зарядку не ходить.. .Хорошо.. .Hо через полчаса завтрак и я в общем строю, вместе со всеми, дружно иду и так далее.

После каши и чая - читать. В зоне можно выписывать все. Все, что не вычеркнул кум. А вычеркивает он иногда такие журналы, что не поддается логике.

'Здоровье' нельзя. Hу это ясно - вдруг Безуглову в нос тыкать начнут.

"Моделист-конструктор" нельзя - тоже понятно, вдруг смастеришь что-нибудь и убежишь как-нибудь. "Военно-исторический журнал" - непонятно, может что б поменьше знали? "Куба" - хрен его знает, чем Фидель Кастро не угодил Ямбаторову? Может Бородой... Hо толстые журналы пожалуйста - "Дон", "Волга", "Красная звезда", "Москва", 'Hева'. И неплохие вещи стали печатать. Я сейчас роман Шефнера читаю, а Знаменский Липатова. Потом махнемся.

Дни летят незаметно, распечатал предпоследний год, а уже осень поздняя, с воли мужики приходят, смешные вещи рассказывают. По распоряжению нового генсека, милиция в банях и кинотеатрах проверяет документы и ищет тех, кто в рабочее время яйца моет или за шпионом на белом экране следит... Маразм крепчал.