Заземелье

Звуки музыки донеслись, еще когда я ехала в лифте. Она ласкала слух и расслабляла. Никогда раньше не слышала такой. Я даже не могла определить, какие чувства она вызывает во мне? Восторг? Нет, не то… Счастье? Это точно не про меня. Желание? Наверное… Именно желание испытывала я по мере приближения к жилищу Филиппа. Но чувство испарилось, стоило открыться дверцам лифта.

Холл был полон гостей. Кто-то танцевал под завораживающие звуки, кто-то восседал на диванах. Здесь были и мужчины, и женщины. Все красивые и неприступные.

Я стояла в лифте, не зная, что делать? Искала глазами Филиппа и не находила. На меня уже стали обращать внимание, нужно было что-то предпринимать, но я не знала, как пробираться в свою комнату сквозь эту толпу.

— Фаина, ты чего тут стоишь? — Филипп появился в поле моего зрения, и я с облегчением перевела дух. — Иди, переоденься и присоединяйся к нам.

Он взял меня за руку и вывел из лифта.

— Ты не предупредил, что будет так шумно, — укорила я, пока мы побирались вдоль стенки, чтобы не мешать танцующим. — Что празднуешь?

— Сегодня большой праздник — День Земли! В этот день она проснулась для жизни и дала жизнь людям.

— Странная теория, — пробормотала я, в надежде, что он не услышит.

Но Филипп услышал. К тому моменту мы достигли моей комнаты и оказались в относительной тишине.

— Это не теория, Фаина, это традиции, идущие из глубокой древности, — Филипп не выпускал моей руки. — Вы, люди, не цените свою землю, не задумываетесь, каково ей, а мы по крупицам собираем то полезное, что помогает нашей земле выдержать натиск прогресса.

Эк загнул. Мне аж неудобно стало, будто именно я разрушаю землю. Собственно, никогда раньше не задумывалась о пользе или вреде, которые могут нанести именно мои поступки земле. Она вечная, я и сейчас так думала.

— А вы разве не люди? — спросила я о том, что волновало меня гораздо сильнее.

— Отчасти, да.

— Как это?

— Физиологически мы люди, но внутри мы люди Заземелья. Это идет из глубокой древности. Уже много веков, как мой народ поселился здесь и посвятил себя службе нашей кормилице.

— А чем отличаемся мы от вас? — любопытство распирало меня. Наконец-то приподнялась завеса над тайной, что окутывает меня на протяжении многих дней. Я понимала, что сейчас не время, но вопросов накопилось столько, что хоть на часть бы получить ответы.

— Прежде всего, сознанием. Вы мыслите примитивно, мы — глобально. Вы разрушаете свою землю, а мы свою оберегаем. Нам доступна магия, а вам нет, — Филипп выпустил мою руку. Надо же, оказывается все время разговора он держал ее в своей, а я даже не замечала, так естественно это было. — Переодевайся и выходи к нам. Все будет нормально, это лишь праздник, — успокоил он, заметив признаки волнения на моем лице.

Переодевайся! Легко сказать! Во что только? В ненавистный зеленый балахон? Что-то я не заметила, чтобы женщины были так одеты. Сегодня в холле наблюдалось самое настоящее буйство красок. Даже Филипп сменил черный костюм на серебристый и стал еще красивее, если это возможно.

— Платье на кровати, — с улыбкой произнес Филипп, наблюдая за сменой эмоций на моем лице.

Я оглянулась и почувствовала себя Золушкой. На кровати лежало красное платье. Как я его сразу не заметила? Оно же такое яркое!

Моментально забыв про Филиппа, я, взволнованная до крайности, подошла к кровати. Никогда раньше у меня не было вечернего наряда, да еще и такого. Из чего же оно сшито? Я потрогала ткань, гладкую, как шелк и теплую, как шерсть. Платье переливалось всеми оттенками красного. Тут же стояли туфли, тоже красные, только матовые, на небольшом каблуке.

— Нравится? — спросил Филипп, и мои волосы трепыхнулись от его дыхания.

Он стоял за спиной, очень близко, а я даже не заметила, как он подошел. От его близости меня мгновенно бросило в жар.

— Помочь тебе одеться? — он дотронулся до моих волос, убирая их в сторону. А потом я почувствовала его губы на своей шее.

Я понимала, что он забавляется, дразнит меня, и ничего не могла поделать с нарастающим возбуждением.

— Еще чего! — с трудом ответила, задрожав всем телом, когда его губы переместились к основанию шеи, а рука приспустила халат, оголяя плечо.

Я плавилась под его легкими поцелуями и горячим дыханием. Платье было забыто, музыка в холле тоже не достигала моих ушей. Я вся сосредоточилась на его губах и руках, обхвативших меня и поглаживающих живот, едва ли не касаясь груди. Мне было стыдно, но в данный момент я мечтала, чтобы это не заканчивалось никогда.

Филипп развернул меня к себе, и я, наконец-то, почувствовала вкус его губ не в едва уловимом касании, а в страстном, глубоком поцелуе. Это уже не было шуткой ради забавы. Я поняла, что он возбужден не меньше, если не сильнее меня. Его губы нежно терзали мои, а руки развязывали пояс халата и скидывали его на пол, как досадную помеху.