Заземление

«Христос был гениальный пиарщик, а церковь гениально осуществила монетизацию его бренда». Ну да, и вы бы так могли — пошли бы ради своего бренда на крест, а потом сотрудники вашей фирмы еще лет триста-четыреста посидели бы в подполье, пораспинались, поголодали, поизгонялись, — лет через тысячу, глядишь, и к вам бы пришла монетизация.

Полистал — опять промыслительное.

«У меня есть история про взаимоотношения с богом. Я была беременна своей дочерью, и дела были плохи. Угроза выкидыша, бесконечные больницы для сохранения. Наступил момент отчаяния. Я молилась богу, у меня была библия, которую я читала. И становилось всё хуже. И в итоге я психанула. Я послала мнимо существующего бога нахер, а библию порвала в клочья и смыла в больничный унитаз. И целиком взяла ответственность за свою жизнь на себя. С этого момента мне незамедлительно стало лучше. Меня выписали из больницы, и в итоге я родила прекрасную дочь. Так что всем, кто верует и у кого плохи дела, советую смывать библию в унитаз — помогает, проверено».

Он прекрасно знал: каждый видит то, что бессознательно разыскивает, но от усталости все равно лезла в голову нелепая мистика — будто какие-то силы специально ему что-то подсовывают.

Поесть, что ли, с горя?

Он налил воды в приземистую эмалированную кастрюльку, алую в белых пятнах, словно божья коровка, опустил в нее два яйца и поставил на огонь: если яйца будут нагреваться вместе с водой, меньше шансов, что они лопнут. Он знал, что решительно ничто в этом мире нельзя выпускать из-под контроля, но когда ему послышалось, что компьютер в кабинете пискнул, он поспешил туда («ничего, я только гляну и тут же обратно»).

Какой такой благой вести он ждет, если готов спешить по первому писку, неизвестно, но он почти обрадовался, когда в скайп попросился некий Greg Bird — любопытно, что это за птица? Вдруг и на Западе кто-то заинтересовался его теорией заземления? Вряд ли, конечно, свет с Востока должен идти от полных дикарей.

Батюшки — это был Гришка Бердичевский!

Сердце радостно екнуло: воскрес друг и учитель! Но в каком виде — лысенький, сытенький, жизнерадостный… А был вылитый молодой Свердлов в очках без оправы, которые вполне можно было принять за пенсне, Гришка-то впервые и назвал его Савлом. Длинный, тощий, стремительный, Гришка всюду входил, словно инспектировал каких-то обормотов, заранее уверенный, что они все сделали не так, — Гришка в свое время и подсадил его на Фрейда: «Единственный, кто смотрит на мир реально…» Хотя и за этим слышалось: но мы и с ним еще разберемся.

И вот он же округлившийся, довольный… неужто в Америке и правда рай?

— Гриша, дорогой, как я рад, ты где?.. — премудрый Савл сам поразился, до чего легко в нем проснулся доверчивый Савик, захлебывающийся от радости, с какими умами ему выпало счастье дружить.

— Где и был, в эсшаа, — Гришка по-прежнему все произносит на свой лад и не сентиментальничает, хотя уже не чеканит, а отвечает с улыбкой. — Но я к тебе по делу. Я читал, что отец Павел куда-то исчез, а я обладаю способностью находить исчезнувших людей. Если, конечно, они нужны духовному миру.

Едрить твою, и Гришка, что ли, туда же, в духовку?.. Но стоп, прикуси язык, все-таки черт-те сколько лет не видел друга.

— И где же, по-твоему, отец Павел?

— Не надо сарказма. Впрочем, все это детские понты, духовному миру до них дела нет. Просто ты для себя закрываешь возможность с ним общаться. Ты лучше раскройся, тогда я, возможно, смогу тебе помочь.

Он говорил с милой, совсем не Гришкиной улыбкой, как будто урезонивал симпатичного, но задиристого мальчугана.

— Хорошо, хорошо, не буду. Так и где он, по-твоему?

— Я чувствую, что он как-то связан с водой.

— Что это значит? Он утонул или работает водопроводчиком?

— Вот ты опять. Если хочешь принять какую-то информацию из духовного мира, ты должен полностью отключить скепсис. И слушать, не откликнется ли что-то в твоей глубине.

Видимо, слово «глубина» сделалось ключевым в их индуцированной бредовой системе. Надо поосторожнее.

— Ладно, попробую отключить. Правда, не представляю, как это делается.

— Представь, что ты первобытный человек, — Гришка был неузнаваемо терпелив и доброжелателен. — Ты никогда ничему не учился. Ты не читал никаких книг. Ты один в лесу. Ты чувствуешь, куда дует ветер, в каком направлении течет вода, смотришь на небо, скоро ли пойдет дождь, высматриваешь, какие звери поблизости, опасные они или нет — и так далее. Никаких знаний у тебя нет, у тебя поневоле работает не разум, а интуиция. Вот тогда только у тебя есть шанс что-то расслышать из духовного мира. Собственно, и все. До свидания.

Он улыбнулся так дружелюбно и буднично, словно по-соседски заглянул за спичками и спешит откланяться. Чтобы не обременять хозяина сверх необходимости.

— Что, и все?.. Скажи хоть пару слов о себе — где ты живешь, как?.. Мы же черт знает сколько лет не виделись.

— До чего вы все любите детские вопросы — как поживаешь да что кушаешь, да на чем спишь, да с кем…

— Ну, конечно. Если человек нам симпатичен, разумеется, мы хотим побольше про него знать.