Зазеркалье (СИ)

— Нет, никогда, — ответил он, слегка отодвинувшись и поднимая с пола джинсы.

— Что ты там ищешь? Презервативы? — засмеялась она и внезапно увидела в его руке бархатную коробочку. Её взгляд был полон боли, обиды, разочарования и скорби по прошлому. Естественно, она совершенно этого не ожидала и была в замешательстве.

— Может… Ты скажешь, рано… Может, выбросишь его… Но я люблю тебя уже очень много лет. Ведь ты — та, которая не выходит из моих мыслей. Ты — та, которая дарит мне смысл идти вперёд. И я не знаю, как объяснить тебе, насколько я счастлив с тобой. Насколько мне повезло, что ты со мной… В общем… Уэнсдей Аддамс… Позволь мне задать самый важный вопрос в моей жизни… Ты станешь моей женой?

====== Глава 17. Принятие ======

— Ты прав, это абсолютно и охренеть, как рано, — вспыхнула она, как спичка, и в мгновение встала из воды. — Не верю, что ты это спросил.

Облачившись в полотенце, она нервно покинула ванную комнату, оставив Ксавье в полном отчаянии. Он снова всё испортил, но самым глупым было то, что он не хотел её обидеть или как-то задеть, однако вышло именно так. Ведь все её болезненные чувства вылезли на поверхность. Кольцо, что она носила на пальце, всё ещё было единственным украшением, что могло быть на её теле.

— Уэнсдей… — зашел он в комнату, где она уже одевалась и расчёсывала мокрые волосы с видом мертвеца. — Пожалуйста, извини. Не сердись.

— Тебе не следовало делать этого. Мне больно, — ответила она, проглатывая ком в горле.

— Я сглупил. Больше этого не повторится, — ответил он, надевая футболку.

— Хорошо, — сказала она спокойным голосом, хотя внутри всё кипело. Воспоминания о Тайлере жгли напалмом её маленькое сердце.

— Так тебе белое или красное? — вновь задал он вопрос, пытаясь сделать вид, что ничего не произошло. Самым главным сейчас было сместить ракурс с этого странного и вопиюще неправильного поступка.

— Красное, — поддержала она его, и Ксавье кивнул, направившись за вином. Проходя мимо холодильника, он увидел на нём магнитную рамку с фотографией Тайлера и Уэнс. Долго стоял и рассматривал её.

— Прости, друг, но в этой битве… Каждый сам за себя, — сказал он и снял её, выбросив в мусорное ведро.

Вечером они поужинали и выпили, провожая последний день проведенных вместе каникул. Пора было выходить на работу и вновь забыть про новогоднюю суету. Для Уэнсдей каждый день был словно днём сурка. Едкое душевное одиночество рвало на части, и она окончательно абстрагировалась, провалившись в собственный выдуманный мир, где имели значение лишь её работа и собака. Ежедневные исследования, проекты, презентации. Она жила в таком режиме около трех месяцев. Секс с Ксавье, хоть и был регулярным, но, в то же время, не делал из неё счастливую женщину. Она всё ещё была безликой тенью, которая разговаривала сама с собой холодными ночами, пока не могла уснуть, а Ксавье уже давно сопел под боком. От прежней жизни не осталось ровным счетом ничего. Единственное, что её радовало, это уже подросший шикарный друг, который каждый день выдавал какие-нибудь смешные ситуации.

В очередной будний день, Уэнсдей сидела на работе и изучала важные документы, но внезапно на её телефон раздался звонок. Обычно её никто не дёргал во время рабочего процесса, поэтому для нее это стало неожиданностью.

— Уэнсдей, как хорошо, что я дозвонилась тебе, — промолвила Мортиша обеспокоенным тоном. Её голос дрожал, и она едва сдерживалась, чтобы не расплакаться в трубку окончательно.

— Что случилось? — сразу же встревожилась девушка, плотнее прижав телефон к уху.

— Твоему отцу стало плохо, и его увезли в больницу, — сообщила Мортиша, чуть ли не в обморочном состоянии.

— Так… Мама, успокойся, я сейчас… — дёрнулась она с места, бегом направившись в кабинет начальства. Уэнсдей позвонила Ксавье сразу же, и он, не мешкая, тут же приехал, чтобы отвезти её туда. Больница была далеко, но Ксавье уже договорился с лучшим хирургом, чтобы её отца прооперировали и сообщили им, как можно быстрее о результатах операции. Уэнсдей так сильно переживала. Если бы жизнь отняла у неё ещё и отца, она бы окончательно в ней разочаровалась. На пороге больницы Уэнсдей ждал Пагсли и заплаканная Мортиша, которая тут же заключила дочь в удушающие объятия.

— Спасибо… Спасибо, — повисла она на Уэнсдей и Ксавье, рыдая.

— Мама, что произошло? Как он?! — уточнила она, пока её всю трясло. Она всё ещё не могла успокоиться.

— Вам не перезвонили? — шмыгнула она носом. — Всё обошлось. Операция прошла успешно. Он стабилен и скоро проснется от наркоза.

Уэнсдей тут же обняла её в ответ стальной хваткой. С её плеч упал огромный груз.

— Слава Богу, — прижала она к себе маму сильнее и посмотрела на досмерти встревоженного Пагсли. Парень выглядел так, словно пережил огромный стресс, и, собственно, так и было. Уж больно он был привязан к родителям.

— Спасибо, Ксавье… Дорогой наш, — вытерла Мортиша глаза салфеткой. — Не знаю, откуда ты знаешь этого врача, но он потрудился на славу. У него золотые руки.