Зазеркалье войны (СИ)

— Приходилось сталкиваться, — ответил Нэйв, вспоминая Лорэй. — Поверь, башку задурить мастера — не успеешь оглянуться, как окажешься без бластера, штанов и репутации.

— Учтём, — серьёзно кивнул мандалорец, делая зарубку в памяти на предмет проведения инструктажа среди своих подчинённых. К мнению контрразведчика Рам прислушивался, ибо Нэйв не производил впечатления кабинетного вояки, держащего оборону из-за сложенного из листов флимси бруствера. Наоборот, у молодого капитана был тот характерный взгляд, который бывает только у людей, прошедших через реальный бой. Ты можешь быть сколь угодно крутым рукопашником, стрелком, получать награды и медали за состязания и учения, но лишь побывав в настоящем сражении, лишь пережив его — только тогда те, кто пережил это ранее, увидят в тебе своего. Это как метка на всю жизнь — сколько бы лет ни прошло, на каком бы расстоянии ты ни оказался, память всегда будет с тобой. И ты будешь переживать все снова и снова…

«Мы как акк-псы, — мысленно усмехнулся Костас. — Различаем друг друга по запаху».

— А что их… командирам… — В устах мандалорца слово «командиры» прозвучало словно ругательство, — …скажешь?

— Поставим перед фактом на инструктаже. А не нравится — их проблемы: это армия, а не банда, из которой они вывалились на наши головы, — отрезал Нэйв. — И трибунал за невыполнение приказа тоже ещё никто не отменял.

— Слизню это может не понравиться, — заметил Рам, одобрительно глядя на собеседника. Решительность и бескомпромиссность Нэйва импонировали Костасу, ценившему волевых людей.

— Тоже его проблема, — последовал ответ. — Если что — отвечу перед начальством. Перед своим. Или лично перед Гривусом. Да хоть перед самим Дуку. Ещё налить?

— Давай, — не стал отказываться Рам. — Отличное вино. Где достал?

— О… — рассмеялся Нэйв. — Целая история. В общем…

Зелтрос, столица. База ВАР. Три недели с момента высадки республиканских сил на Зелтрос

Чимбик вынырнул из-под шагохода, отошёл в сторону и попросил сидящую в седле Схему:

— А ну, попробуй ещё раз лапу поднять.

Его «пятнашка» свернула правую «ногу», попав во время ночных учений в промоину у ручья. Сержант, кубарем вылетевший из седла, чудом не свернул себе шею, прокувыркавшись добрых пять метров, а шагоход доставали с помощью эвакуатора: сервоприводы машины оказались разорваны напрочь. Хромающий Чимбик, наложив бакту на вывихнутое плечо, утром уже с боем вырвался из санчасти и аллюром припустил в ангар — ремонтировать свою драгоценную «пятнашку». Правда, перед началом ремонта клону пришлось выслушать от Схемы краткую и совсем не лестную оценку своих водительских талантов. Что характерно — выслушал сержант всё молча, что уже говорило о степени дружеских отношений между ним и его рыжим механиком.

Немало этому способствовал и роман механика с Талом, удивившим всех недавним отказом от наращивания искусственной кожи на протезы. Объяснять причины странного решения танкист отказался, но стоило Чимбику впервые увидеть его в объятиях Схемы, и всё встало на свои места. Выяснилось, что существуют люди (или только зелтроны? Сержант не был достаточно подкован в этом вопросе, чтобы сказать с уверенностью), которым нравились искусственные части тела. Вот и любовь Схемы к разного рода механизмам распространялась далеко за пределы рабочего бокса и мастерской, объясняя и причину, по которой Блайз оказался «не в её вкусе».

Сам Тал, в компании ещё семерых клонов, спасавшихся от полуденного зноя в прохладе ангара, украдкой бросал долгие взгляды на свою подружку и изредка неодобрительно косился на Чимбика, слишком долго, по его мнению, возившегося с ремонтом «пятнашки». Не выдержав молчаливых страданий Тала, Схема объявила перерыв, спрыгнула с шагохода и уселась рядом с любовником за стол, сваренный из листа обшивки СНДК и деталей рамы мотоспидера. Время было ещё не обеденное, но запланированную работу клоны уже выполнили и теперь с чистой совестью перекусывали местными деликатесами, расположившись на креслах, выдранных из подбитой техники. Тал и Схема восседали в креслах из десантного отсека АТ-ТЕ, превращённых с помощью подушки от сиденья из гражданской машины в короткий диванчик, а Чимбик, ко всеобщему веселью, взгромоздился в ложемент пилота истребителя, поставленный на высокие ножки, и теперь возвышался над столом, словно милитаристская пародия на короля Дариуса, даром только волосы не красные и морда страшнее.

Посуда также представляла собой сборную солянку — от стандартных армейских кружек до притащенных из города посудин, зачастую поражавших своими необычными формами.

— Меня в музей пригласили, — поделился планами на вечер Вжик, накладывая себе в тарелку жареных ребрышек. — Посмотреть на работы какого-то ситха-скульптора. Сказали — я пойму. Схема, а ты их видела?

Взгляды присутствующих скрестились на зелтронке. Даже Чимбик, извернувшись на своем недотроне и наполовину свесившись вниз, прожигал своего механика любопытным взглядом.

— Не-а, — лениво протянула та и кивнула в сторону стоящей в ангаре техники. — Меня с детства другие скульптуры привлекают.