Зазеркалье войны (СИ)

— Готовьте список к эвакуации, — оторвавшись, сказал он. — Матери с детьми до семи лет и тяжелобольные. Всё, больше никого не выпускают.

И вновь приложился к бутылке.

На усталом лице зелтронки появилось недоверчиво-радостное выражение. Она пыталась сопоставить одолевавшие мандалорца эмоции и обнадёживающие вести, но, очевидно, потерпела неудачу.

— Это прекрасные новости, но… вы не выглядите счастливым… сэр, — негромко заметила она.

— Правда? — ненатурально удивился Рам. — А ведь я счастлив, ситх подери…

Он залпом допил бутылку и вышвырнул её в окно. Снаружи раздался звон стекла и разъяренные вопли кого-то из мандалорцев, некстати вышедшего в сад подышать воздухом и едва не получившего бутылкой по макушке. Комендант вопли эти проигнорировал напрочь.

— Счастлив, — повторил Рам, доставая новую бутылку. С этой бутылкой он вышел на балкон, прикрыв за собой дверь, уселся на перила и мрачно уставился в ночной сад, потягивая из горлышка дорогое вино и совершенно не чувствуя вкуса. Вскоре дверь вновь приоткрылась, и на балкон скользнула Зара. В одной руке она держала два бокала, а в другой вазочку с местными ягодами, которую зелтронка и умостила на перила рядом с Костасом. Тот недовольно поморщился, предвкушая расспросы, но вместо этого Арора протянула ему один бокал, а вторым красноречиво качнула у бутылки.

— Угостите даму, сэр? — устало спросила зелтронка.

Злость и раздражение Костаса почему-то не распространились на эту женщину. Наверное, по той простой причине, что она сегодня хлебнула осика никак не меньше его самого, но при этом почему-то торчит тут и занимается его работой. Интересно только, почему? Явно не от большой любви к искусству, то есть к работе.

Рам покосился на неё, вяло пытаясь угадать мотивы, двигавшие этой женщиной, и налил вина в подставленный бокал. Вновь воцарилось молчание, которое нарушил сам мандалорец.

— Почему Вы тут?

Зелтронка отвлеклась от созерцания ночного сада, в котором разными цветами флюоресцировали незнакомые мандалорцу растения, и перевела взгляд на капитана.

— Потому что скопились неотложные дела, — просто ответила она.

Эти слова удивили Рама настолько, что он едва не выронил бокал, в который так и не удосужился, к слову, налить вина, продолжая прихлёбывать из бутылки.

— После того, как я приказал Вас вышвырнуть, после того, что было утром? — Костас попытался наложить увиденное на привычный ему образ политика и бюрократа. Вышло откровенно плохо: любой из знакомых мандалорцу представителей этих, с позволения сказать, профессий, давно бы уже лил драконьи слёзы, лёжа на диванчике у психоаналитика.

Зара пожала плечами, сделала долгий глоток из бокала, зачерпнула горсть сиреневых ягод из вазочки, отправила их в рот и вновь устремила взгляд в переливающуюся мягким сиянием сада темноту.

— Я ведь делаю это не для вас, а для жителей города, — зелтронка не стала строить из себя ярую сторонницу новой власти. — Им не станет лучше, если вдобавок к происходящему начнутся проблемы и в других сферах жизни. Моя задача сделать ваше пребывание в городе… наиболее комфортным для всех сторон.

Мандалорец кивнув, оценив изящество формулировки. В переводе на привычный ему язык это звучало как «не хочу, чтоб всё утонуло в осике».

— Вы интересный человек, миссис Зара, — признал он, глотнув из горлышка. — Даже жаль, что единственный нормальный политик попался мне в такой обстановке. Ну, зато будет, что потом рассказать приятелям, — Рам поднял бутылку, салютуя собеседнице. — Ваше здоровье.

Возникла неловкая пауза, которая бывает всегда, когда никому из собеседников нечего сказать. Зара замаскировала свою заминку, поднеся к губам бокал, а Костас, не отягощенный знанием этикета, неуклюже перевёл беседу в деловое русло.

— Надо будет составить очерёдность отправки, — сказал он, не глядя на собеседницу. — И выделить врачей в сопровождение, хотя бы по одному на рейс.

— Всё будет сделано, как только определится порядок передачи, — устало ответила Зара, отправила в рот очередную сиреневую ягоду и не глядя протянула вазочку мандалорцу. — Попробуйте, они дивно оттеняют вкус вина и избавляют от неприятных последствий возлияний.

Костас кивнул, выражая благодарность, и закинул в рот одну ягоду. По его мнению — ничего эта кислятина не оттеняла, но мандалорец, не желая огорчать Зару, одобрительно показал сжатый кулак, одновременно подумав, что гурманы — это просто с жиру бесящиеся бездельники. Не то чтобы он не ценил вкусную еду — нет, как раз Костас знал истинную цену маленьким радостям жизни, — просто ягоды, «оттеняющие вкус вина», под его личное определение слова «вкусно» не попадали.

Зелтронка окинула Рама странным взглядом, который он затруднялся интерпретировать, поставила вазочку перед собой на перила балкона и с усталым недоумением спросила:

— Почему инопланетники считают необходимым постоянно лгать, даже в мелочах? Вам не понравились ягоды, так зачем вы пытаетесь убедить меня в обратном?

На секунду Рам опешил, поражённый догадливостью зелтронки, а потом, запоздало вспомнив про эмпатию, смущённо улыбнулся.