Зажечь небеса

– Спасибо, Руби, а то мне было недостаточно паршиво. Мы только поцеловались, но…

В памяти живо всплыли наши поцелуи, ощущение того, как бедра Уэстона прижимались к моему телу, как задралась моя юбка, как его рука скользнула мне между ног, как я до смерти его хотела…

Я моргнула и обхватила себя за плечи, борясь с волнами удовольствия. Нашла место предаваться подобным мыслям.

– Я была пьяна, мы поцеловались и зашли бы еще дальше, но Уэстон остановился. Но я не собираюсь оправдывать себя. Я поступила плохо, и Коннор имеет право ненавидеть меня. – Я подняла глаза на свою лучшую подругу. – Ты меня ненавидишь?

Руби хохотнула, потом вздохнула, недоверчиво покачала головой.

– О, боже, подруга. Так вы всего лишь поцеловались?

– Всё равно это измена, Руби, и не я прекратила это, а Уэстон.

Руби надула щеки.

– Ух ты. Я просто в шоке. Ты говорила, что вы с Уэстоном общаетесь, но я не думала, что будет что-то большее.

«Что-то большее». Меткое определение. Между мной и Уэстоном было нечто большее. Больше чувств, больше электричества, больше фейерверков, больше желания – невероятно, но факт. Чистое, неприкрытое желание.

– Я тоже не думала, что между нами что-то может быть, но той ночью словно что-то щелкнуло, – призналась я. – Какая-то деталь встала на место, хотя я даже не заметила, когда она успела выпасть.

Руби нахмурилась.

– Что ты имеешь в виду?

Я вертела в руках кружку.

– Не знаю. У нас с Коннором всё было так странно. Он был так красноречив в письмах и стихах, но вот при личном общении… ничего. Или почти ничего. У меня даже появились ужасные подозрения.

– Какие подозрения?

– Его письма и стихи. – Я посмотрела на Руби. – Когда я пытаюсь представить Коннора сидящим за столом и изливающим свое сердце на бумагу, у меня ничего не получается.

– И у меня, – медленно проговорила Руби. – По-моему, он просто не создан для этого.

– А Уэстон создан, – продолжала я. – Но ведь не может быть, чтобы он… не знаю, помогал Коннору? Как такое вообще можно провернуть? Может, он помог ему написать одно стихотворение? Это я еще могу понять, но как же письма? Все те письма…

«Все эти прекрасные слова, каждое из которых было наполнено глубокими чувствами».

Меня мороз продрал по коже.

– Не верю, что они могли так со мной поступить, так мною манипулировать. Играть моими чувствами. – Я стала говорить тише но голос дрожал. – Я переспала с Коннором, прочитав его стихотворение, потому оно меня потрясло, я поняла, что люблю автора этого стиха. Я отдала Коннору свое тело, а позже и сердце. Если всё это было не по-настоящему… если это был розыгрыш…

Руби уже качала головой.

– Да еще и растянуть всё это так надолго. Даже на войне.

– Когда думаю об этом, мне становится тошно. Но нас с Уэстоном так тянуло друг к другу… Как будто у нас не было другого выбора.

– Под воздействием текилы девушки часто думают, что у них нет иного выбора, кроме как переспать с парнем. – Руби пожала плечами. – Но, если серьезно, очень может быть, что Уэстон на тебя запал. Крепко запал. Возможно, он сочиняет красивые речи, а Коннор просто их повторяет.

– Но тогда это просто жуть что такое, – воскликнула я и тут же понизила голос, потому что сидевшая за соседним столиком пожилая дама строго на меня посмотрела. – Я так сильно нравлюсь Уэстону, что он сделал всё, чтобы я переспала с его лучшим другом? – Я покачала головой. – Мои разум и сердце пытаются это осмыслить, но всякий раз я захожу в тупик. Не верится, хоть убей, что Уэстон мог так со мной поступить, что Коннор воспользовался бы ситуацией. Я просто не верю.

Руби закивала, глядя на меня широко распахнутыми глазами.

– Ты права. Всё это слишком дико, чтобы быть правдой. Но, послушай, если всё это правда, хотя бы отчасти, тебе нужно спросить у них. Напрямик.

– Коннор не станет со мной разговаривать, – вздохнула я. – Это слишком унизительно – всё это.

– Он поэтому уехал?

Я покачала головой.

– Нет. По крайней мере, он сказал, что уезжает не поэтому, что мы расстаемся, но я уже не знаю, чему верить. Коннор страдает. Он только что вернулся из зоны боевых действий и перенес операцию, а теперь его отправляют в отставку. – Я вздохнула. – Не думаю, что он до конца понимает, что именно им движет.

– А ты сама что чувствуешь?

Я слегка пожала плечами.

– Думаю, я еще не в полной мере осознала, что произошло. Но прежде чем я начну беспокоиться о чем-то другом, мне нужно, чтобы Уэстон очнулся и поправился. Сейчас это самое главное. – Я посмотрела на свои серебряные часы и начала подниматься из-за стола. – Кстати говоря, пора уже нам вернуться к нему…

– Мне тоже пора возвращаться в Бостон, – сказала Руби. – Нужно сделать массу вещей перед отъездом в Италию, и в это воскресенье у папы день рождения. Я здесь главным образом ради тебя. Мы с Уэсом едва знакомы. – Она снова взяла меня за руку. – Ты справишься?

– Да, конечно, – ответила я, но сердце у меня упало. – Поезжай, если нужно. И поздравь от меня папу.

– А ты? – спросила Руби. – Как долго ты собираешься оставаться в Балтиморе? Разве Эдмон не ждет, что ты вернешься на работу?