Зажечь небеса

– До церемонии еще больше недели, – напомнила Руби, ища на журнальном столике пульт от телевизора. – Еще есть время подумать. А между тем на следующие четыре дня ты моя, и «Десять причин моей ненависти» сами себя не посмотрят.

– Я подумывала посмотреть «Корону».

– Скукотень. Мне нужен Хит Леджер, земля ему пухом, и он мне нужен сейчас.

Я улыбнулась и свернулась калачиком рядом с подругой.

Мы пили вино, доедали мороженое и смотрели фильм. И в течение нескольких благословенных часов я думала исключительно о своей лучшей подруге, о том, как сильно люблю ее и как буду по ней скучать. Пусть скоро она будет за полмира от меня, она всё равно у меня есть. Навсегда.

Глава двенадцатая Уэстон

За окном серебристого седана Пола пролетали западные земли штата Массачусетс.

– Я очень горжусь тобой, – сказал сидевший за рулем Пол. – Знаю, я, наверное, уже все уши тебе этим прожужжал, но я всё равно тобой горжусь. Ты не только прошел реабилитацию, но и возвращаешься в университет.

Я издал нечленораздельный горловой звук.

– Ма права в одном, – ядовито проговорил я. – Вступив в армию, я действительно решил проблему с оплатой последнего курса.

Мою учебу оплатили, я был сыт по горло шестью неделями интенсивной терапии в Амхерсте, вдобавок мне выписали миллион лекарств – всё это за счет армии.

– Ты большой молодец, что вернулся, – продолжал Пол. – Больше, чем сам представляешь…

– Ага, ну, я же получаю свой экономический диплом только потому, что больше всё равно ни на что не годен. Например, как я буду работать?

– Ты мог бы найти работу.

– И чем я буду заниматься?

– Есть много возможностей. У тебя так много талантов.

Я фыркнул. Раньше я хорошо бегал и неплохо сочинял, а теперь обе эти двери передо мной закрыты и заперты навсегда.

– Получу какую-нибудь сидячую работу, буду подгонять цифры, – сказал я. – Зачем нужна способность ходить, если можно до конца своих дней сидеть в небольшой конуре?

Пол покосился на мою мрачную физиономию.

– Во время реабилитации ты работал до седьмого пота. Ты добился больших успехов.

Я промолчал, и Пол попробовал зайти с другой стороны.

– Отем тоже возвращается в Амхерст, да?

Я пожал плечами, чувствуя, что взваленная мне на спину ноша потяжелела фунтов этак на тысячу. Нужно было перевестись в другой университет, дать Отем возможность жить дальше, не видя, как я разъезжаю по кампусу в своей коляске.

– Не знаю, что случилось в ту ночь, накануне отъезда Отем из Медицинского центра имени Уолтера Рида, но, надеюсь, вы двое…

– Нет никаких «нас», – рявкнул я. – Для нее же будет лучше держаться от меня подальше.

– А как же ты? Тебе без нее лучше?

– А это имеет какое-то значение?

– Для меня имеет, – ответил Пол. – Она чудесная девушка и печется о тебе.

Я скрипнул зубами.

– Мне нечего ей предложить.

– А как же дружба? – Пол улыбнулся мне уголком рта. – Правда, ты сейчас не самый веселый человек на свете.

«Нет, я Амхерстская Задница, версия 2.0, и полон желчи, как никогда прежде».

– В любом случае, Отем показалась мне доброй девочкой, и она…

– Только и мечтает взвалить себе на закорки паралитика? – закончил я вместо него.

– Ты ни для кого не обуза, Уэс, – веско сказал Пол. – И ты должен это знать.

– Разве? – Мой долго сдерживаемый гнев вырвался наружу. – Да я тяжкая ноша для самого себя, черт возьми! Не посчитать ли нам, чего я теперь навсегда лишен? Мне приходится шесть раз в день вставлять в член трубку, чтобы помочиться. Каждое утро приходится массировать задний проход, чтобы погадить. Уролог заявил, что я, вероятно, бесплоден и не смогу иметь детей. Дети? Да я даже сексом заниматься не могу. У меня теперь вообще никогда не встанет, а если вдруг посчастливится, я не смогу довести дело до конца. Хотя, даже если у меня случится оргазм, я этого не почувствую.

– Уэс…

– О, а как насчет самого очевидного? Я не могу ходить. Не могу бегать. Не могу стоять. Не могу выбраться из этого проклятого кресла.

Инвалидное кресло лежало на заднем сиденье автомобиля. Блестящая, легкая складная модель стоимостью под две тысячи долларов – знак учтивости со стороны Дрейков. Ядро и цепь, от которых я никогда не смогу сбежать и без которых отныне не смогу обойтись.

– Возможно, многое тебе теперь недоступно, – сказал Пол. – Ты вспомнил не все слова врачей. У тебя неполная травма спинного мозга, а значит, еще есть возможности. Есть надежда.

Я фыркнул и уставился в окно. После визита Майкла Ондивьюжа я выбрался из тумана апатии и окунулся в раскаленный добела гнев. Четыре недели кряду я вкалывал как проклятый на реабилитации, просто потому что во мне проснулась нехорошая злость. Характер, сложившийся в южном районе Бостона, дал о себе знать, и я стал бороться со своим параличом.

Я научился перебираться с кровати в инвалидное кресло, из инвалидного кресла на унитаз, а потом обратно в проклятое инвалидное кресло, потому что теперь это был весь мой маршрут, отныне и до конца моих дней. Я был прикован к этому чертову креслу.