Зажечь звезду

– Разумеется, есть. Более того, я уверена, что необходимые мне материалы лежат за пределами интересов Дэйра. К слову сказать, он не слишком-то любит, когда его называют Изгнанником. Никто Дэриэлла не выгонял, он уехал сам, по личным обстоятельствам. И, между прочим, отец его признал, так что если хотите официоза – можете говорить Дэриэлл эм-Ллиамат аль’Кентал Савал – «Дэриэлл из Дома Ллиамат, живущий в Кентал Савал».

Последняя фраза вышла отчего-то язвительной, словно оскорбили не Дэриэлла, а меня саму. Профессора Грант и Леви быстро обменялись многозначительными взглядами, и только Рэмерт одобрительно кивнул и поправил сигарету за ухом. Почему-то не оставляло чувство, что некромант видит меня насквозь.

– Вы хотите сказать, вам необходимы особые книги? – с подозрением произнес профессор Грант.

– Не такие уж особые… Но Дэриэлл не жалует литературу подобного рода, – призналась я и покосилась на некроманта. – Собственно, за допуском я могла бы обратиться к профессору Мэйсону… Использование крови равейны сферы Тьмы практикуется только в ритуалах некромантии, так ведь?

Вот теперь мне удалось поразить абсолютно всех.

«Умничка, Нэй, полдела сделано, – прозвучало в голове отчего-то голосом Максимилиана. – Ты заинтересовала их. Осталось только зафиксировать интерес…»

– А зачем тебе нужны материалы по таким ритуалам? – Рэмерт первым пришёл в себя и выдал вразумительную реакцию.

Я замялась. Как много можно было сказать сейчас?

– Видите ли… Я точно знаю, что с помощью одного ритуала можно избавить шакаи-ар от воздействия солнечного яда – собственно, ритуал так и называется, «тьма избавления». И меня очень интересует вопрос создания противоядия с учётом ритуальных установок.

– Вы говорите о самостоятельном исследовании? – осторожно уточнил профессор Леми и подобрался, как сторожевой пёс при виде чужака. – Связанном с редкими материалами?

Я кивнула:

– Да, разумеется.

– Но это же полностью меняет дело! – воскликнул Леми, приходя в радостное возбуждение. Глаза его за блестящими стёклами очков стали алчными и весёлыми, а брови поползли вверх. – В таком случае мы можем отступить от традиций и принять в Академию равейну! – Он даже не попытался скрыть причину недавнего отказа, расист бесстыжий… – Мы предоставим вам три месяца для подбора материалов. Если вы сумеете доказать, что создание подобного противоядия в принципе возможно – мы примем вас не то что на заочное отделение студенткой, а почётным членом-корреспондентом Академии магических наук!

– Вы не посмеете! – вывалился из кресла Грант, натужно краснея. – Это… это… это против всех правил! Это нарушение незыблемых традиций! Это…

– Это шанс сдвинуть с мёртвой точки вашу хвалёную алхимию, – холодно оборвал его Рэмерт, закинув ногу на ногу. Я почувствовала приступ горячей благодарности к этому вредному, неопрятному, но такому заботливому некроманту. – Не будьте дураком. Сколько вы ещё будете пользоваться старыми наработками? Только один вопрос, Найта… А где ты собираешься брать тёмную кровь?

В голову ударила шальная идея. В конце концов, рано или поздно они всё равно узнают… Я подошла к столу для опытов, покатала в руках одну из пустых пробирок. Выдохнула. И сжала пальцы.

Стекло жалобно хрупнуло, и осколки глубоко врезались в ладонь. Мгновение я ничего не чувствовала, а потом… Горячая, тянущая пульсация, онемение почти до плеча, а стоит только пошевелить пальцами…

Вот оно.

Чёрный, белый и серый. Чёткие линии, острые углы. Застывшие в недоумении лица. И одно – понимающее. Внутри меня ворочалось какое-то странное ощущение, почти уверенность: сила – рядом, только надо протянуть руку – ту, с которой падают на каменные плиты тяжёлые, чёрные капли.

Получилось.

Всего на мгновение я стала тёмной, но этого хватило.

Жаль только, что я пока не могла вызывать транс менее травмирующим способом. Пока – только через боль. Или гнев, как выяснилось вчера.

– Кровь? Уж поверьте, господа, как-нибудь найду.

– Равейна сферы тьмы… – ошарашенно прошептал охрипший алхимик. Профессор Грант откинулся на спинку кресла, беспомощно кривя толстые губы. Леми застыл, как одна из пучеглазых языческих статуй в складчатых одеяниях.

Поняли наконец-то. И это маги, цвет человечества… Тем же аллийцам не пришлось бы ничего так наглядно объяснять. И руку резать бы не пришлось, которую теперь непонятно как лечить.

Я осторожно разжала пальцы. Часть осколков упала на пол, но некоторые засели слишком глубоко. Больно… У меня появились сомнения, что эффектная демонстрация того стоила. Да и несолидно как-то: эстаминиэль, которая не может затянуть собственноручно нанесённую царапину.

– Давай сюда лапу, – буркнули над ухом. Мэйсон? И когда успел выбраться из-за стола? Любопытно стало?