Зажги свечу

Элизабет решительно подошла к сарайчику, достала оттуда картонку, свернула ее и положила себе под коленки. Вернулась к большому цветнику и начала выдирать из него пучки травы.

– Смотри, уже выглядит заметно лучше! – воскликнула она, но отец продолжал стоять в растерянности, не желая присоединяться к внезапному порыву. – Ну же, папа! За полчаса мы все приведем в идеальный порядок!

Он снова занялся спутанными плетями жимолости.

– Это не сорняк, а жимолость, – сказал он. – Не вырывай ее.

– Я знаю, папа. Мы уберем только траву. Давай же, если ты не начнешь сейчас, то скоро я дойду до твоего места.

– Тут такие заросли, – вздохнул он. – С ними невозможно совладать! По крайней мере, если работаешь целыми днями, как я. Без дополнительного помощника с таким большим садом не справиться.

– У тебя есть помощник, – откликнулась Элизабет со своего конца цветника. – Я тебе помогаю!

– Понимаешь, тут все запустили, а теперь нужно, чтобы кто-нибудь дважды в неделю наводил здесь порядок.

Элизабет молча продолжала полоть. Ей понадобилось сорок пять минут. Лицо заливал пот, одежда промокла. Она собрала охапку травы, плотно завернула ее в старые газеты и положила на дно мусорного бака.

– Мусорщики не любят траву, – сказал отец, который потратил сорок пять минут на возню с жимолостью.

– Папа, они не поймут, что это. – Элизабет вздохнула. – Именно потому я и использовала газеты. Мало ли что в них завернуто, а вдруг расчлененные куски трупа!

Отец даже не улыбнулся.

Убрав все в саду, Элизабет залезла в ванну. Говорят, горячая ванна может вызвать месячные, если есть задержка. Болтают даже, что не только месячные… Элизабет чуть не потеряла сознание, когда допустила такую мысль. Она погладила живот: все еще плоский. Наверное, она все придумала. Ей просто показалось. Месячные у всех то и дело запаздывают. В мире кто-то постоянно придумывает себе страшилки.

Отец накрыл на стол. На ужин были тосты с сардинами и помидорами. Элизабет решила развеселить отца. Она словно играла в игру, что-то вроде «если я не наступлю на трещины на асфальте, то получу пятерку за сочинение», только в этот раз игра называлась «если я сумею развеселить отца, то окажется, что я не беременна».

Про сад заговаривать явно не стоило. Как бы Элизабет ни хвалила уже сделанное и ни обещала уделять саду по часу каждый день, ей не удавалось развеять его уныние по поводу непокорных джунглей за дверью. Он печально качал головой, словно некие силы в саду упорно сопротивлялись попыткам любительского садоводства. Бридж лучше не упоминать на случай, если речь пойдет о миссис Эллис, но Элизабет все же попыталась.

– Как ты думаешь, папа, миссис Эллис надеется переехать к нам жить? – спросила она, аккуратно срезая корочку с тоста и посыпая помидор сухими травками.

– Понятия не имею, о чем она вообще думает! Ужасно вульгарная женщина. Со стороны мистера Вудса было большой ошибкой пригласить ее в клуб. Его неверно информировали и ввели в заблуждение.

– Если она вам так мешает, то почему бы вам всем не сказать ей, чтобы она убралась с глаз долой?

– Так нельзя! Нельзя запретить человеку приходить на игру.

– Тогда почему вы не начнете играть по новой, без нее? Просто избавились бы от нее как бы случайно, если она такая вульгарная. Я имею в виду, вы не обязаны играть в бридж с тем, кто вам не нравится. Не обязательно делать что-то, чего не хочешь делать.

С ее языка легко слетели слова и убеждения Джонни, но отец с ними не согласился:

– Ну разумеется, людям приходится делать то, чего они не хотят, а как иначе? Все всегда делают что-то такое, что предпочли бы не делать… Элизабет, дорогая, пожалуйста, не добавляй всякие травки и специи на мои помидоры, они только вкус портят… Спасибо… Никто не может всегда делать только то, что ему вздумается.

– Но, папа, если она никому из вас не нравится и попала к вам по ошибке, то что теперь, вы так и будете терпеть ее вечно?

– К сожалению, да.

Элизабет соскребла сухие травки с помидоров, предназначенных для отца, и, пока он не видел, положила помидоры на место, затем поставила тарелки на стол.

– А расскажи мне о времени, когда ты был в моем возрасте или немного старше, лет так в двадцать с хвостиком. Разве в те времена люди никогда не делали то, что хотели?

– Я не понимаю, что ты имеешь в виду.

– Например, когда ты начинал работать в банке, все делали что хотели или только то, что должны были? Ты должен то, ты должен сё?

– Не знаю даже…

– Папа, ну как ты можешь не знать? Вспомни! Неужели ты забыл, каково быть двадцатилетним?

– Конечно нет…

– Ну и каково же?

– Очень печально. Все только что вернулись с войны, многие ранены или покалечены. Некоторые бахвалились, как и после этой войны. И все давали тебе понять, что ты маменькин сынок, потому что тебя не взяли в армию.

– Ты ведь не виноват, что тебя не взяли.