Зажги свою звезду (СИ)

Да и Гермиона хоть на этот раз постоянно и не напоминала ему именно об этом, всё ещё выглядела довольно собранной, и у Драко не было и тени сомнения: Грейнджер в любой момент и без помощи своего эльфа могла аппарировать их всех, включая «железное чудовище-машину», куда угодно.

Добравшись до места назначения, коим на этот раз являлся довольно зелёный и тенистый парк, Малфой помог Гермионе выйти из салона. Винки мгновенно вызвалась подхватить Александра на руки, при этом одним щелчком пальцев сложив колясочку. Убаюканный движением машины и проспавший всю дорогу, маленький Александр только сейчас проснулся и с интересом оглядывался по сторонам.

– Я наложила отталкивающие и рассеивающие внимания чары, – отрапортовала Винки, заметив направленный на неё вопросительный взгляд Грейнджер. – Магглы меня просто не будут видеть, и даже если случится что-нибудь странное, не обратят внимание.

– Спасибо, Винки, ты просто сокровище, – мгновенно поблагодарила своего эльфа Гермиона, а Малфой лишь сдержанно кивнул.

Привычка Грейнджер рассыпаться в благодарностях перед собственным домашним эльфом все ещё была для него в новинку, хотя Драко прекрасно осознавал, что в какой-то момент ему придётся сознательно её перенять. Гермиона уж слишком отчётливо давала понять, что не воспринимает помощь эльфов, как нечто само собой разумеющееся, и считает необходимым каждый раз демонстрировать, что её ценит.

А потом они все вместе долго гуляли по парку, и Малфой с каждым мгновением имел возможность убедиться, что толкать колясочку с сыном и чувствовать близость Гермионы, шагавшей практически возле его плеча, навевало ощущение умиротворения, спокойствия и беспредельного счастья. Ведь это была та самая семья, о которой Драко на протяжении довольно долгих лет даже и не смел мечтать.

К своему огромному удивлению Гермиона обнаружила, что каждый раз, когда она бросала изучающий взгляд на Драко, в её душе разливалось непонятное тепло. Да и всю её обволакивало ощущение покоя, последний раз испытанное в далёком детстве, когда рядом ещё были родители. Малфой толкал коляску с Александром с таким видом, словно как минимум получил орден Мерлина или опередил Поттера и стал начальником Аврората. Этот мысленный образ заставил Гермиону непроизвольно хмыкнуть, и Драко мгновенно одарил её вопросительным взглядом.

– А что? – Грейнджер пожала плечами. – Просто ты выглядишь таким умиротворенным и счастливым, каким я в жизни тебя не видела. Словно ты золотой снитч из-под носа у Гарри увёл.

– В принципе, не могу сказать, что ты уж так далека от истины или ошибаешься, – вопреки ожиданиям Грейнджер, Малфой добродушно усмехнулся и пожал плечами. И вновь девушка поймала себя на мысли, что даже не считала Драко способным на подобное восприятие ситуации. – Я действительно чувствую, что поймал самый важный в своей жизни золотой снитч. Правда, моё соревнование с Поттером давно уже абсолютно не актуально.

– Конечно, – Гермиона задумчиво отвела взгляд и уже не увидела, как слегка дрогнули в улыбке губы Малфоя. – В любом случае, сегодня действительно замечательный день для прогулки в парке.

А день и правда выдался замечательным, и дело было не только в безоблачном, голубом небе или сияющим в небесах солнце. Рядом с Грейнджер Малфой вёл себя абсолютно счастливым, поднимая Александра на руки и рассказывая ему что-то о каждом растений, встречаемом на пути. Обещая научить своего сына летать на метле намного раньше, чем Поттер об этом даже подумает, и в красках расписывая непередаваемые эмоции, которые способен вызвать полёт.

Гермионе впервые пришло в голову, что и Малфой, и Гарри в своё время настолько увлекались игрой в квиддич по совершенно другим причинам, не имеющим ничего общего с самой игрой. Быть может, для них обоих квиддич был способом избежать тьму реальности и груз ожиданий, возложенных на их плечи, и действительно насладиться свободой.

А потом Гермиона внезапно взглянула на Малфоя и Александра под новым углом и сморгнула, тряхнув головой. Оба сейчас смотрели на неё: в какой-то момент Малфой, все ещё державший Александра на руках, прижал его к себе щекой к щеке, и Грейнджер впервые разглядела так знакомую ей с детства сталь теперь уже в глазах собственного сына.

А переведя взгляд на лицо Драко, внезапно осознала, что теперь глаза отца её ребёнка больше не ассоциируются с Люциусом. Это были глаза её сына.

Если Малфой и заметил в выражении лица Грейнджер что-то необычное, то решил не привлекать к этому её внимания. Он безмолвно позволил Гермионе отвести взгляд и отойти в сторону, задумчиво опустившись на скамейку, и погрузиться в свои мысли. Похоже, она что-то сейчас решала для себя, и тем самым самым шестым чувством, существование которого Грейнджер всегда отрицала, Малфой был уверен: Гермиона приходит к какому-то важному осознанию, и отвлекать её совершенно не стоит.