Зажгите костры в океане

Мы подходим к дому нарочно медленно. В окне свет, значит, ребята уже собрались. Я неожиданно вздрагиваю. Обрушенные стены старого здания с отсветами уцелевших стекол вдруг взрываются в памяти каким-то ужасным забытым кошмаром. На одну секунду. Тук, тук, тук - безмятежно выстукивают Ленкины "гвоздики". Она идет чуть впереди, тоненькая, строгая, светлая копна волос плывет на темном фоне стен. Человеческое время необратимо. Иногда хорошо, что это именно так.

Самолет

Уа-уонг-уонг-уа - земля поворачивается под нами в монотонном реве моторов. Мы летим в собственном самолете. Самолет зафрахтован экспедицией до бухты Провидения. Там база, там снова снабженцы и отделы кадров, там люди. Для полноты иерархии нам не хватает трех-четырех рабочих. В это лето, в это лето, в это самое лето...

Мы летим на Чукотку. Голубые ниточки тундровых рек, темный камень на сопках ждут нас. Виктор задумчиво сгорбился на куче груза. Его очки отсвечивают сугубо научными мыслями.

Мы будем делать металлогеническую карту. Мир все еще очень велик. Полуострова, материки, низменности, нагорья самодовольно пятят к солнцу огромные спины. Где-то среди миллиардов тонн земных пород прячутся крохотные оазисы месторождений. Лабиринты рек, барьеры тайги, часовые гор закрывают дорогу к ним. Крохотный человек с молотком ищет дорогу к месторождениям медленно, но неотвратимо. Человек очень хитер. Он выдумал многое, в том числе и металлогеническую карту.

В это лето, в это обычное лето шлиховые лотки, ленты маршрутов ждут нас. Я думаю о минералах. Они очень похожи на людей. У них есть племена, дети и кладбища. Минералы не живут на одном месте. Они кочуют по рекам и горным склонам, они заселяют новые страны и покидают старые города. Металлы пленники минералов. Чтобы узнать дороги рабов, мы ищем дороги хозяев.

Цветные кружочки элементов ложатся на листы метал-логенических карт. Их много, они образуют тревожный хаос. В кабинетах сидят ученые и ищут в этом хаосе ясную, как апельсин, логику науки. Голубые ниточки тундровых рек, скалы и пятна озер. Я смотрю на Мишку. Сейчас он уже не напоминает картинного норвежца. Он обрил голову и залез в залатанный свитер. Трудяга-работяга Мишка. Мир все еще огромен, смотри не заблудись, старина.

Наш путь пойдет по тем местам, где условные значки на карте стоят нерешительной стайкой. Они не знают, сойтись им или разбежаться. Мы посланы как разведчики в загадочную страну минералов. Этой зимой в коридорных спорах всплыло магическое слово "мидий". Тот самый мидий, над которым чешет затылок товарищ из Госплана. Современная индустрия капризна. Она уже не может жевать черный хлеб угля и железа. Ей нужны индустриальные пирожные и витамины. Нужен мидий.

Этот загадочный элемент обрушился на нас в неожиданном романтическом блеске. Два образца, содержащих миридолит. Две очень разные человеческие судьбы. Фиолетовый отблеск миридолита затмил даже нашу обычную тему: историю озера Асонг-Кюель.

Боум-боум-боум. Тысячи лошадиных сил беснуются за иллюминаторами. Милая, милая старушка планета проходит под нами... Приткнулась где-то в уголочке Галактики и крутится себе. Очень ей хочется показаться большой, вот почему несколько дней будет добираться наш самолет до Чукотки. Из пилотской кабины выглянул кожаный весь такой командир корабля. Посмотрел, подмигнул, усмехнулся.

В беспорядочной куче лежат наши рюкзаки, ружья. Торчит рыжая шерсть спальных мешков. Компактными накладными лежат в наших карманах сотни килограммов еще не полученного груза. Задумался о чем-то своем Виктор, улыбается Мишка. За грохотом моторов не разобрать его слов. Наверное, вспомнил что-нибудь смешное мой друг Мишка.

Север

Забудь про неон и асфальт, забудь про сирень в электричках. Здесь пока еще снег, и люди в унтах и шапках. Дорожный калейдоскоп завладел нами. Виктор с Мишкой ведут какую-то интеллектуальную беседу, я смотрю в иллюминатор на синюю снеговую равнину. Волосатые предки оставили нам в наследство крохотную жилку кочевника. Спасибо им за это. Я сегодня авиакочевник. Север щедро кидает нам навстречу километры. Тысячи километров.

...Минуты, часы, дни. Мы ждем погоду в каких-то крохотных аэропортах. "Забытые богом и правительством места", как сказал бы журналист во времена наших дедов. Мы садимся обедать в неожиданно возникающих под крылом поселках.

В Амдерме в гостинице к нам приходит круглолицый парняга, и мы до утра толкуем о последнем лове рыбы. О том, что на песца лучше ставить пасти, а не капканы. Что только комики от природы предпочитают веерную упряжку собак. Только под утро мы узнаем, что парень всего-навсего метеоролог.

- Скоро будет весна, - говорит нам на прощание этот облачный Калиостро. Неравнодушны мы, вятские, к березе. А здесь она ниже кочек. Но все равно, понимаешь, с листьями. Крохотные такие листочки, зеленые.

Древняя Азия смотрит на нас глазами упряжных оленей. Бронированный в меха застенчивый ненец приехал в факторию.