Зажгу прозрачную свечу

По испытаниям никогда не жалуюсь на долю,

Быть может, спас кого, когда пишу стихи.

Жил праведник…

На каменной плите ты на века застыла

                Татьяне Алюновой – поэту от Бога…

Я помню встречу, спуск у моря,

Рисунок твой на сером камне я купил.

Беседу помню, что-то ветер вторил,

Закат багровый с нами вместе говорил.

Я сборник свой тогда тебе оставил*,

И глаз твоих навек запомнил цвет.

Случайной встречей ангел правил,

Не знал я, что не будет других лет.

Долг службы, я Судак тогда оставил,

Приказ для офицера первый есть закон.

И в ночь ту выехал вне всяких правил,

И это был не мой, а чей-то рубикон.

Лишь через год узнал, что ты погибла,

И о твоём я сюрреализме миру рассказал.

На каменной плите ты на века застыла,

Ты, знай, я выполнил всё то, что обещал.

Я помню…

Ветер с моря нас куда-то уносил

Мой голос – выпитый сосуд,

Смотри – ты не увидишь пятен.

Цветных, разбрызганных секунд,

В прогибах тусклых медных вмятин*.

(Т. Алюнова)

Ты была моей сладкой причудой,

Вился волос кудрявый у щёк.

На рассвете пришла неба чудом,

По причине своей в точный срок.

Ласки грубой стыдилась, краснея,

Пухлый ротик шептал: Милый мой.

Ты из сказки пришла – в белом фея,

Принесла боль и радость с собой.

Мы считали минуты, часы, секунды,

Ветер с моря нас куда-то уносил.

Пересеклись в дне этом наши судьбы,

Побудь ещё немного, я просил.

Так беспощадно время нас судило,

От дней с тобой мы тех, так далеки.

Ты не забудь… шептала ты мне мило,

Ждала разлука нас обоих впереди.

Наивны мы, а жизнь – она крута

             Памяти Т. Алюновой…

Наивны мы, а жизнь – она крута,

И тащит сны-иллюзии на свалку.

Руку предателя поправит не судьба,

И снова упаду я черепом на гальку.

Мой крик затопчут, только не судите

Так остро нравы этих дальних мест.

И за бесчинства ближнего простите,

Ведь смысл жизни больше слова честь.

Наивны мы, опять считают, делят нас,

И, кажется, всё в мире справедливо.

Но, нет Христа, что всех однажды спас,

Живём и миримся с идеей лживой.

Когда нет веры все мы лишь толпа,

Когда нет справедливости, то нет закона.

Есть резонанс и, знает, наша то стопа,

Спаситель наш, пока что на иконах.

Наивны мы…

Но не отдаст, не предаст, не солжёт

На перепутье веков, снова ждёт испытание,

Крови славянской досыта напилась земля.

Страх и раскаяние, следом идёт покаяние,

В души забилась террора сухая   зола.

Раздвоено сердце  огнем отрицания,

И диалектика учит*… – первично бытие.

Русь отрекалась, меняла местами названия,

Только опущено время на адово дно.

И умирало сознание на том перепутье,

И по сакральному красные ветры прошлись.

Сердца заблудились в поруганной сути,

От благодати небес так легко отреклись.

Под Сатаной души…  мир наш теряет,

О солнце Цветаева пишет, что губы сожжёт.

В сердце, бывает, всевидящий Бог умирает,

Но не отдаст, не предаст… не солжёт.

* В начале было слово и …слово было Бог.

( От Иоанна 1:1-5)

Мы с тобою как те, унесённые ветром

Не вымолвить случайности приход,

Но вот она – единственная фраза:

«Я помню всё на много лет вперёд,

Я вижу всё несбывшееся сразу»*.

                  ( Т. Алюнова)

Мы с тобою, как те, унесённые ветром,

В белом мареве скал, что у моря, живём.

У чертогов скалы, там, где боги бессмертны,

Мы видали, как тропкой бродил хмурый гном.

Что с тобой потеряли мы в крае заветном,

Здесь у крепости видим мы вещие сны.

Дикарями живут… унесённые ветром,

Любовь делят, сад райский и светлые дни.

А ты вторишь мне, что боги лишь вечны,

Что ждёт нас разлука, печальные дни.

И монета в волну, и блестит нам надеждой,

Те, мгновения, прошу, ты сейчас сохрани.

Паруса этих скал, знаю, ходят по морю,

И бессмертные души… как птицы, летят.

Всё, конечно, увы, и прощаются горы,

С унесёнными ветром им до встречи стоять.

Не заменить лица десятком лиц иных

           Темно и больно. Падает луна

               В чужие окна, под ноги чужие.

               Тепла не будет. Темнота больна,

               У ночи острый приступ ностальгии.

                (Т. Алюнова)

А под окном берёзка счастьем грезит,

Лист золотой теряет снова поутру.