Зажигая звезды

– Моя рассеянная дочь, видимо, забыла подать документы. Но как хорошо, что ее папа ответственный. Да еще и имеет некоторую власть. Повезло этой девочке с родителем. Я отправил им ответное письмо с твоим согласием. Собирай вещи, тебя ждут в Гарварде.

Из меня вырывается ироничный злобный смех.

– Аннабель, успокойся. Давай поговорим, – ласково произносит мама.

– Я устала говорить, мама! Бесполезно пытаться что-то донести до человека, который притворяется глухим к твоим словам.

– Прекрати истерику и убирайся в свою комнату. У тебя много дел перед отъездом, – громыхает папа.

Я провожу руками по лицу и отправляю отцу его привычную ядовитую усмешку. Возможно, мой вид сейчас граничит с сумасшествием.

– Да, ты прав, папа. У меня много дел перед отъездом, – он расслабляется в кресле, смакуя мое поражение, – в Лондон. Я еду на просмотр в академию.

Мама ахает и прикрывает ладонью рот. Папа выглядит ошеломленным, он явно не ожидал такого поворота событий.

Я бросаю письмо и направляюсь к лестнице.

– Ты будешь сама по себе, если уедешь из этого дома куда-либо, что не является Гарвардом.

Приглушенные успокоения мамы и очередной курс расслабляющего массажа по спине папы давно не работают. Но она все еще пытается.

– Как замечательно, ведь именно этого я и хочу.

– Я отказываюсь быть твоим отцом. Мне не нужно такое разочарование. Ты недостаточно хороша для того, чтобы называть меня папой. Моя дочь никогда не поступила бы так.

Совру, если скажу, что эти слова не убивают меня изнутри. Но ирония в том, что там и так все умерло. Он плевал на мою любовь раз за разом. Сжигал все мои надежды на то, что когда-то полюбит меня с такой же силой в ответ. И все-таки мне хочется поблагодарить отца, ведь его попытки сломить мой дух сделали меня сильнее. Возможно, я такая же эмоционально испорченная, как и он, ведь кажется, что мы ведем битву на равных.

– А когда ты в последний раз был папой, а не моим надзирателем? Когда проявлял ко мне отцовскую любовь, а не презрение? Когда ты, черт возьми, любил меня?! – срываюсь я на крик.

– Всегда, – отвечает он, и впервые сквозь пелену ярости в его глазах виднеется проблеск сожаления.

Зрение затуманивается от слез.

– Твоя любовь больна, папа. А я хочу быть здоровой.

В этот момент приходит осознание: мне больше не требуется моя спасительная фраза. Ведь теперь он больше на меня не влияет.

* * *

Я тереблю кисточки своего шарфа и продолжаю:

– Я хорошо показала себя на просмотре. Была еще пара человек, которые выступали в тот день. Но не приняли никого, кроме меня. Хотя места же было два. Я ничего не понимаю до сих пор.

– Черт, твой отец. – Леви хрустит костяшками пальцев. – Полагаю, ты не виделась с ним все это время?

– Нет. Мама и Аврора навещают меня иногда.