Зажигая звезды

У меня трясутся руки, а может, и все тело. Я решил ехать на машине, когда она этого не хотела.

– Давай поедем на поезде, это будет настоящим путешествием. – Бель смотрит на меня с блеском в глазах. – И тебе не придется так долго быть за рулем напряженным. Может, так…

– Я не боюсь ездить на машине, Бель. – Я прерываю ее очередной сеанс психотерапии. – Мы поедем на машине, все стало намного лучше. Правда.

И это действительно так: рядом с ней я ощущаю себя намного лучше. Хотя это парадокс, ведь когда Бель в машине, это заставляет меня невольно съеживаться оттого, что ее жизнь в моих руках.

– Я хочу, чтобы это стало нашим с тобой путешествием.

– Ладно, – сдается она. – Но пообещай, что сможешь быть более расслабленным и не таким хмурым. По пути будет много всего красивого.

– Обещаю.

Вина заковывает меня в наручники. Опять.

Я настоял. Заставил человека сесть со мной в машину ради моих желаний. Опять. Все могло закончиться хорошо, если бы не я. Опять. Она бы уже была на просмотре, а не без сознания в какой-то части этой больницы. Бель могла остаться невредимой. Почему она, а не я? Опять. Почему на мне всего небольшая царапина, а она, возможно, в шаге от смерти? Опять.

– Ненавижу! – вырывается из меня крик, я ударяю кулаком в стену. Кровь окрашивает костяшки пальцев, и мне это нравится. Потому что это моя кровь. Моя боль, которую я заслужил.

Мое дыхание похоже на приступ астмы. Я хочу перекрыть себе кислород, лишь бы прекратить происходящее. Мое тело опускается на пол и сотрясается, словно я наркоман, который нуждается в дозе.

Я нуждаюсь в ней. В том, чтобы она была здорова.

– Леви! – Голос папы медленно пробирается в сознание. Крепкие руки поднимают меня с пола и притягивают к груди. – Я здесь. – Он обнимает меня, не давая вновь упасть. – Я рядом, сын. Боже… мне так жаль.

Я обнимаю его в ответ, потому что он нужен мне. В коридоре полная тишина, и слышно лишь мое хриплое дыхание. Папа такой живой, такой настоящий. И я готов отпустить все свои обиды за прошлые годы, лишь бы он продолжал держать меня в своих руках.

– Я так переживал. Так боялся потерять тебя. Опять, – шепчет он и, немного отстраняясь, я вижу его глаза – красные от непролитых слез.

Опять. Опять. Опять.

Это все больше становится похожим на какой-то круговорот событий.

– Я в порядке, но она… Почему не я? Почему опять не я? – Мой голос срывается.

– Не смей так говорить, – приказывает он. – Давай присядем, я узнал о ее самочувствии.

Папа тянет меня к скамейке, обеспокоенно окидывая мое тело взглядом. Черт, я знаю, чувствую, что все плохо. Шум в голове похож на беспрестанное жужжание, сквозь которое ядовитый голос шепчет: «Это ты виноват».

Мы садимся на скамейку, и папа опирается предплечьями на колени. Он нервно сжимает и разжимает кулаки, прежде чем заговорить.

– Аннабель все еще без сознания. Травма головы, открытая травма живота, внутреннее кровотечение… – Он делает паузу, обдумывая свои слова.

Я сжимаю челюсть, и мои зубы скрипят друг об друга.

– Продолжай.

– Возможно, она не сможет иметь… – Опять осечка и сожалеющий взгляд. – Не важно. У нее возникнут проблемы с коленом. Там все не очень хорошо. Но она жива, это главное. Бель точно поправится.

Папа сжимает мое плечо, но меня это совсем не успокаивает. Я удивлен, что мозг может обрабатывать информацию, потому что ко мне моментально приходит осознание.

– Не сможет иметь что? Она сможет танцевать?

– Скорее всего, нет… Врачи точно не знают.

Я разрушил ее жизнь. Она меня никогда за это не простит. Я сам не смогу простить себя.

– Черт! – Я подрываюсь на ноги.

– Не это главное, Леви! Она жива и сможет восстановиться. Возможно, не все в ее жизни будет как прежде и…

– Что? Ты ведь что-то недоговариваешь? Я чувствую это.

– Врачи еще не могут сказать наверняка, поэтому не стоит об этом переживать. – Он взволнованно проводит рукой по своим волосам.

Мои мысли мечутся, и я никак не могу сосредоточиться на всех вопросах, которые хочу ему задать. Но один из них становится отчетливым. Один из них крутится в голове, заставляя узнать на него ответ.

– Папа, почему она вылетела на дорогу, а я остался цел и невредим? Почему, черт возьми?! – срываюсь я вновь на крик.

– Потому что она была не пристегнута.