Заживляя раны (СИ)

Самыми болезненными были слова о том, что он был неблагодарной свиньей и вся речь, последовавшая за этим. Худшее в том, что это было правдой. Кеншин никогда не благодарил Хико за то, что тот для него сделал — даже не с тех пор, как он явился сюда полумертвый, но и задолго до этого. Вообще никогда. Он просто воспользовался всем, что ему дали и ушел, чтобы через пять лет вернуться и воспользоваться снова. И… снова попытался уйти.

Он сел посреди комнаты и посмотрел на дверь.

Хико пришел через полчаса. Кеншин опустил руки на пол и медленно поклонился, изо всех сил стараясь не закашляться.

— Спасибо за всё, — сказал он, ожидая какого-либо комментария, но его не последовало, — Я умоляю простить меня, учитель.

— Вставай и поешь, — он обошел его и поставил тарелку с рисом на сундук.

Это… всё? Кеншин встал и всё-таки закашлялся. Пошатнувшись, он почти упал, но Хико подхватил его и помог удержать равновесие. Убедившись, что его ученик способен стоять самостоятельно, он направился к двери.

— Одного «простите» мне мало, глупый ученик, — сказал он, не оборачиваясь, — Но начало хорошее.

Кеншин улыбнулся. Это определенно был прогресс.

Когда через неделю ему не стало лучше, он был готов взвыть. Он был снова повышен до «глупого ученика», но в остальном всё оставалось по-прежнему. Кеншин заметил круги под глазами учителя и понял, что весь предыдущий месяц практически не давал ему спать, поэтому старался не беспокоить его вообще. Помогать он всё равно не мог. Его досуг ограничивался лежанием в кровати и хождением кругами по комнате, правда, не больше одного за раз.

— Если тебе совсем нечем заняться, — как будто были какие-то варианты, — разбери хлам в сундуке.

В сундуке обнаружились все его вещи, которые он оставил перед тем, как уйти. Это едва не заставило его прослезиться. Вооружившись кистями и чернилами оттуда, он мог хотя бы практиковаться в каллиграфии — это занимало его досуг. На длительную активность его по-прежнему не хватало, но он мог, по крайней мере, чем-то себя занять, пока бодрствовал.

— Я и забыл, насколько ты плох в каллиграфии, — хмыкнул Хико, мельком взглянув на итог его трудов, проходя мимо, — Думаю, у меня и в шесть лет получалось лучше.

— В шесть у меня получалось вспахивать поле, — ответил Кеншин, — уверен, что вы до сих пор не умеете.

— Снова дерзишь мне?

Хико ухмылялся.

— Виноват, учитель, — Кеншин склонил голову, пряча улыбку.

— Напишешь это десять раз и так, чтобы сошел хотя бы за пятилетку, — судя по тону, он не злился и Кеншин позволил себе страдальчески закатить глаза.

К середине марта единственным желанием Кеншина было выйти на улицу. Он чувствовал, что окреп достаточно, чтобы прогуляться, поэтому проснувшись и позавтракав, он оделся. Меч казался неожиданно тяжелым с непривычки и Кеншин удивился этой мысли — пять лет он почти не расставался с ним, не считая полугода жизни с Томоэ. Он встряхнул головой, отгоняя воспоминания.

— И зачем тебе меч, позволь узнать? — спросил Хико, которого он встретил сразу же, как вышел на улицу.

— Я всегда хожу с ним, — ответил Кеншин.

— Я спросил, зачем он тебе сейчас, а не как ты ведешь себя обычно, глупый ученик.

— Ну, я полагаю, что меня еще могут искать, — попытался объяснить он.

— И?

Хико сидел, скрестив ноги и явно наслаждался допросом. Кеншин не понимал, что он делает не так, тем более что это учитель приучил его всегда ходить с мечом.

— Ну, — снова неуверенно начал он, — многие знают, что мой стиль — Хитен Мицурюги, а вы мастер Хитен Мицурюги и живете здесь, если мне не изменяет память, с семи лет, а до этого здесь жил ваш учитель. Поэтому было бы логично поискать меня здесь.

— Это не объясняет того, зачем тебе меч.

— Логично носить при себе меч, если ожидаешь, что на тебя могут напасть.

Кеншин заводился, а учитель явно этим наслаждался.

— Потому что меня ты считаешь неспособным сражаться в принципе или ты решил, что горстка каких-то отморозков — непосильная для меня задача?

Такого поворота разговора он не ожидал.

— Они же придут не за вами.

— То есть, — учитель сменил тон с насмешливого на серьезный, — ты всерьез предполагаешь, что если в мой дом придут отморозки, которые собираются тебя убить, я открою им дверь и пропущу в комнату, где ты спишь?

— Я…

На самом деле, он не знал, что ответить на это. Хико всерьез собрался его защищать? Но отвечать и не пришлось.

— Не вынуждай меня снова называть тебя идиотом, глупый ученик, — сказал Хико, — Мой дом — самое безопасное место во всей Японии. И если ты не кричал на каждом углу Киото, на какой горе я живу, то вряд ли кто-то сюда придет. Даже если и да, у меня давно не было хорошей драки. Среди твоих предполагаемых убийц есть хотя бы парочка способных сделать мне такой подарок?

— Может быть, парочка, — ответил он.

— Врешь. Была бы там парочка, способных сражаться со мной, от тебя не осталось бы уже и мокрого места, — боги, насколько же Хико был высокомерен, — Иди в дом, сними свой меч и можешь прогуляться. Снова решишь поспать на земле, я оставлю тебя валяться там, где лежишь.

— Хорошо, учитель.