Заживо погребенная

Юлиан призвал капитана и, заплатив за проезд, передал ему значительное вознаграждение для всего экипажа. После того, он объявил, что опять нанимает его корабль.

Капитан должен был плыть обратно в Гуаймас, а оттуда лично отправиться во «Флориду» для передачи дону Кристобалю письма, которое Юлиан написал. Кроме того, Юлиан просил капитана не покидать Гавр, покуда тот не получит из Парижа подарки, которые также просил отвезти асиендеро.

Но и Эдуард Пети не был забыт. Юлиан просил его принять пятьдесят тысяч франков, прибавив, что это лишь слабое выражение той признательности, которую он и жена его питают к нему.

Капитан чуть с ума не сошел от радости. Пятнадцать лет он плавал, и в первый раз встречал таких щедрых пассажиров!

Скорый поезд умчал Юлиана, Денизу, Бернардо и Тахеру в Париж.

Десять дней спустя после их отъезда, капитан Пети получил двадцать огромных сундуков. Это были подарки, предназначенные для дона Кристобаля и донны Луизы.

На другой день, с восходом солнца, «Belle Adele» вышла обратно в Гуаймас.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ ВОСКРЕШЕНИЕ

ГЛАВА I

29 марта 1870 года какой-то человек осторожно крался с улицы Сен-Мартен на улицу Гравилье.

Вечерело. Газовые рожки бледно мерцали сквозь густой, пронизывающий до костей туман, башенные часы церкви Сен-Мери звонко пробили семь.

Трудно определить было возраст шедшего человека. Казалось, он был еще довольно молод, но его желтое безбородое лицо, с вытянутым носом, беспокойно бегающими глазами, носило как бы отпечаток порочности и преждевременной старости. Одет он был обыкновенным работником, только рваная блуза его, заплатанные штаны, засаленная черная шелковая, надвинутая на брови фуражка, поражали своим неопрятным видом.

Он шел, как-то особенно переваливаясь с боку на бок, заложив в карманы руки и посасывая короткую трубочку.

У 28-го номера он остановился, окинул улицу быстрым взглядом и, не заметив ничего подозрительного, вошел в Римский двор.

Удивительное место этот Римский двор! Город в городе! Уцелевший обломок средних веков в современном Париже! Нужно там побывать, чтобы оценить деяния прогресса неофициальных разрушителей. Вторая империя, прикрывая свои стратегические цели более гуманными, во всяком случае сослужила огромную службу столице мира. Благодаря ей, рушились многочисленные дворы чудес, размножившиеся, подобно зловредным язвам, по древнему городу, и в темные закоулки их пролиты были потоки солнечных лучей и света.

К сожалению, ломка оказалась не радикальной. Как всегда в подобных случаях, частные интересы затормозили общее дело. Неизвестными, а может быть, и известными судьбами некоторые притоны были пощажены. Растерявшиеся было мошенники вздохнули свободнее.

Осталось еще, где приютиться, потому что не все гнезда были разорены!..

Римский двор был именно одним из подобных убежищ. У него было три главных входа: с улиц Гравилье, де-Вертю и Рима. Это был лабиринт темных и грязных во все времена года переулков, скрещивавшихся по всем направлениям и образовавших в центре небольшую площадь, украшенную фонтанами и часами. Вдали виднелись трубы фабрик. Население Римского двора и соседних к нему улиц составляет отдельный класс общества; впрочем, вернее сказать, оно не принадлежит ни к какому определенному классу общества. Тут были контрабандисты, воры, убийцы, беглые из тюрем и каторги, шулера, злостные банкроты, содержатели публичных домов — словом подонки общества; и все это утром не знает, чем позавтракать, а вечером, глядишь, обедает на чей-либо счет. Все средства хороши для достижения цели!

Население двора разделяется на две, строго определенные группы: на эксплуатирующих мрак ночи и на работающих при дневном свете.

Но обе группы в нравственном отношении стоят одна другой.

В 1870 году, а может быть, и по сию пору, в одном из указанных нами переулков стоял дом, время постройки которого относилось по крайней мере к XIV столетию. Входная дверь отворялась в узкий и темный коридор, выходящий на обширный двор, середину которого занимал колодец, окруженный каменной оградой.

Предание гласило, что колодец этот спускался в какие-то таинственные подземелья. Впрочем, так говорили лишь по слухам; уже сорок лет, как отверстие колодца было наглухо заколочено.

Направо от входной двери находилась лавка; вечно спущенные красные занавеси на окнах придавали ей вид винного погребка, и этим она привлекала любопытные взоры прохожих. Жители Римского двора рассказывали, что лавка эта торгует всем, в особенности же теми предметами, которые полицией к продаже не до пускаются.

Обыкновенно, днем там было пусто, но чуть наступали сумерки, картина менялась. Покупатели стекались со всех сторон, а из коридора выпархивали, точно стая ночных бабочек, нарумяненные нахальные женщины.