Зази в метро

Габриель заглотнул тонизирующий напиток, поставил стакан на стол и, вперившись в хмыря, ждал, что будет дальше, но хмырь, казалось, совсем не был настроен вести беседу. Стоя рядом, Зази и Марселина пристально наблюдали за ними.

Это могло бы продлиться очень долго.

Наконец Габриель нашел подходящий сюжет для начала беседы.

— Так, значит, — сказал он так, между прочим. — Так, значит, вы полицейский?

— Ни в коем случае, — воскликнул хмырь самым что ни на есть дружеским тоном. — Я всего лишь ярмарочный торговец.

— Не верь ему, — сказала Зази, — он всего лишь полицейский.

— Вы уж как-нибудь разберитесь сами, — вяло прокомментировал Габриель.

— Малышка шутит, — сказал хмырь с неизменным добродушием. — Меня все знают, у меня кличка Педро-Излишек, по субботам, воскресеньям и понедельникам я торгую на барахолке, раздаю гражданам всякую мелочь, которую оставила после себя американская армия, освобождая нашу территорию.

— Как раздаете, бесплатно? — спросил Габриель с некоторым интересом.

— Шутите! — сказал хмырь. — Я обмениваю вещи на мелкие купюры (пауза). Ваш случай составляет исключение.

— Это вы о чем? — спросил Габриель.

— О том, что малышка (жест) сперла у меня джынзы.

— Если дело только в этом, — сказал Габриель, — то она вам их вернет.

— Ну, гад, — сказала Зази, — он же у меня их забрал.

— В таком случае не понимаю, чем вы недовольны? — спросил Габриель у хмыря.

— Недоволен — и все тут.

— Джынзы-то мои, — сказала Зази. — Это он у меня их спер. Да. К тому же он лягавый. Ты поосторожней с ним, дядя Габриель!

Обеспокоенный Габриель налил себе еще стакан гранатового сиропа.

— Что-то я никак не пойму, — сказал он. — Если вы полицейский, то непонятно, чем вы недовольны, если же вы не полицейский, непонятно, с какой стати вы задаете мне вопросы.

— Прошу прощения, — сказал хмырь, — вопросы задаю не я, а вы.

— Это точно, — с полной объективностью признал Габриель.

— Ну вот, сейчас он его облапошит, — сказала Зази, — сейчас он его облапошит.

— Может быть, теперь уже мой черед задавать вопросы, — сказал хмырь.

— Отвечай только в присутствии твоего адвоката, — сказала Зази.

— Отстань, — сказал Габриель. — Я сам знаю, как мне быть.

— Он заставит тебя в чем угодно признаться.

— Она меня за идиота держит, — любезно обратился Габриель к хмырю. — Вот она, современная молодежь.

— Старших не уважают, — сказал хмырь.

— Терпеть не могу эти глупости, — заявила Зази, у которой была своя точка зрения на происходящее. — Лучше уж я уйду.

— Вот именно, — сказал хмырь. — Если бы представительницы слабого пола соизволили на минуточку удалиться...

— Еще как соизволят, — хихикнула Зази. Выходя из комнаты, она незаметно ухватила сверток, который хмырь забыл на стуле.

— Ну мы пошли, — тихо сказала Марселина, сматываясь, в свою очередь.

Она тихонько призакрыла за собой дверь.

— Так, значит, — сказал хмырь (пауза), — вы живете на то, что девочка зарабатывает проституцией?

Габриель распрямился с деланным намерением высказать самый решительный протест, но тут же снова скукожился в кресле.

— Кто, я? — пробормотал он.

— Да, вы. Вы, мсье, — сказал хмырь. — Вы же не будете утверждать обратное?

— Буду, мсье.

— Ну и нахал же вы все-таки. Я вас застал на месте преступления. Девчонка клеила клиентов на барахолке. Надеюсь, вы не заставляете ее спать с арабами?

— Это уж точно нет, мсье.

— А с поляками?

— Тоже нет, мсье.

— Только с французами и с богатыми туристами?

— Только ни с кем.

Гранатовый сироп начал действовать. Габриель медленно приходил в себя.

— Значит, вы все отрицаете? — спросил хмырь.

— Еще бы.

Хмырь дьявольски ухмыльнулся, совсем как в кино.

— Скажите-ка, голубчик, — слащаво произнес он, — кто вы по профессии или, если так можно выразиться, по специальности. Что служит вам прикрытием для вашей преступной деятельности?

— Повторяю, я никакой преступной деятельностью не занимаюсь.

— Хватит притворяться. Профессия?

— Я артист.

— Вы? Артист? Девчонка сказала, вы ночной сторож.

— Ну что она в этом понимает! Потом, ребенку не всегда можно сказать правду. Что, скажете, нет?

— Мне-то вы должны ее сказать.

— Но вы же не ребенок. — Габриель приветливо улыбнулся. — Гранатового сиропа не хотите?

...(Жест.)

Габриель налил себе еще стакан.

— Ну так чем же вы конкретно занимаетесь?

Габриель скромно потупил взор.

— Я танцовщица в ночном баре.

VI

— О чем это они там разговаривают? — спросила Зази, натягивая джынзы.

— Слишком тихо говорят, — тихо сказала Марселина, прижавшись ухом к двери комнаты. — Не могу разобрать.

Но Марселина-то эта по-тихому подвирала, ибо отлично слышала, как хмырь говорил следующее: «Значит, мать доверила вам ребенка, потому что вы педик?», а Габриель отвечал: «Я же вам сказал, я не педик. Ну хорошо, ну выхожу я в женском костюме на сцену ночного кабаре для гомиков, ну и что? Это еще ни о чем не говорит. Делаю я это только для того, чтобы народ повеселить. Понимаете, я такой высокий — они просто лопаются со смеха. Но лично я не из них и могу это доказать: я женат».