Зазвездный зов. Стихотворения и поэмы

Скребут, ладонью важно гладят
Уставших муз на влажном лбу.
В ночах крупитчатых тетрадей
Мешочки плоские скребут.

А вы кладете их на плечи

Ремнями свищущих машин,
Чтоб скреб мышей увековечить
Иль чтоб собрать за них гроши.

И не легко дают гроши вам,

Хоть пробой золота горят
На меди книг, и то фальшиво,
Эпиграфы чужих цитат.

Но не ругайтесь, ради беса,

Уйдут в прошедшее года,
Угаснет бешеная месса,
Умолкнут книги навсегда.

185

Что печален, что рассеян,
В блеске дня твоя Психея,
Или вяжешь ты стихи,
Иль во власти ты стихий?

И ни то, и ни другое.

Нынче в странном я покое.
Как пустыня, я молчу.
Тишины я тку парчу.

Так пред бурей нива дремлет,

Так рассеянно грустна.
Снятся ей иные земли,
Спится сон иного сна.

186

Снова я машу крылами.
Знаю, те крылья – сума.
Звезд световые рекламы
Сводят поэта с ума.

Ветер опять, как товарищ,

Хлопнул ладонью в окно.
Эх, моя радость, не сваришь
Нынче с тобой и зерно.

С ветром уйду я бродяжить,

К осени в гости уйду.
Струны из глоток лебяжьих
Тянет там месяц в пруду.

Всё до последней монеты

Тополь-старик отвалил.
Было б лишь снежно раздето
Пухлое тело земли.

187

Века трещит, века поет
Ночей и дней кинематограф.
Галерка звезд в ладоши бьет
От нескончаемых восторгов.

Полоски аленькие зорь

Между квадратиками фильмы.
У боженьки сегодня корь,
И стекла кумачом обвили мы.

В петлю червонную луны

Иудой синим лезет вечер…
Ах, эти губы неземные,
Заката губы, человечьи…

188

Затерялась в тончайших ущельях,
В бездну черных веков сорвалась.
Дуги-брови сжимаю и челюсть
Кулаками взбесившихся глаз.

Мозг как конь заблудился… Не чует

На турецком седле седока.
Как попону, закат он целует,
До палатки пустой доскакал.

Нет, не вспомнить… Синей и бездомней

Коченеет холодная мгла.
День расплавил свой колокол в домне
Там за домом, где ты умерла.

Старый тополь в снегу там гогочет.

То к метели, начнется война,
Иль качнется в бушующей ночи
Золотой колыбелью луна.

И ты снова малюткой янтарной

Зарыдаешь о дивном былом,
О грядущем своем лучезарном,
Что быльем голубым заросло.

Строй же песню в пустыне потери.

Для творца ведь ничто – матерьял.
О, другие бы о стену череп!
Я ж, как будто нашел, – потерял.

189

Рубил я поэму большую,
Куски золотые летели.
Возлюбил я, как звезды бушуют,
Собирал их для строк, ожерелий…

И ушел я с горячей добычей

В тишину неоконченных песен.
Там на пухлые шейки страничек
Я строф ожерелья повесил.

День играл ожерельями теми.

Я забросил скелет ее хрупкий.
Оттого, что смола не в поэме,
А в щепках, летящих при рубке.

190