Збройники

— А ти взяв?..

— Тю. Я думав, ти взяв.

— Йооопт…

Трое в наряде тихо подмерзают. Великое прозрачное и ледяное ничто, ну, то самое, за краем цивилизованного мира, тихо и беззвучно выдыхает после очередного дня.

Тут удивительно тихо. После города — здесь тугое безмолвие, размешиваемое дымом дешевых сигарет, лузганьем семечек и жужжанием включаемого раз-в-десять-минут тепляка.

— Шо там?

— Та ні хєра. Діма. Дімааа!

— А? — задумавшийся третий тяжело поворачивается.

— Шо ти там завтикав? Аккум брав?

— На теплік?

— На моторилу.

— Нє.

— Мля.

Их трое в наряде, и это необычно… но вот так повелось — втроем, а потом все как-то привыкли. Службу несут, не шлангуют, на посту не вживают. Так и не скажешь, что мобилизованные. Чи мобилизированные. Чи — какая разница?

— Вітя, ти новості слухав? — Комотделения сегодня явно тянет поговорить.

— Та да.

— Шо там?

— Та нічо хорошего. Я хєр його знає, такой фігньой страдають, вродє в странє войни нема.

— Ну.

— Завтра, кстаті, в мєхана днюха.

— Це з якой бехі?

— З другой.

— Най ротний везе в магаз чи на ринок.

— Сємак возьми и «блека» дві пляхі. Нє, три.

— Ага.

Молчание долгое, тягучее и почти сладкое, как отблеск звезд в слезящихся глазах. Непонятно — мир или бесконечно огромен, в мириадах галактик и черных дыр, или неизмеримо мал, сжавшись до тех несчастных метров, которые можно различить в вечном сумраке.

— Дімааа…

— Та шо тєбє?

— Чуєш… Тєбє нє впадлу…

— Не зайобуй.

— Дім, я старший еспешкі, я і пріказать могу.

— Жене своїй приказуй. Не піду я за аккумом. Хай Вітя йде. — Дима поводит покатыми плечами и переступает толстыми ногами. Хоооолодно.

— Я не можу. У мене той… як його…

— Дєбілізм!

— … Ночноє зрєніє в мене хєрове. Та й пост кидать нєльзя. Бо впаде.

— Шо впаде?

— Все. Нахєр все впаде.

Трое продолжают стоять, бессмысленно и бессменно, вечно, поводя головами и лениво переругиваясь. Скучно тут — смотреть в глубокое «ничто», держа на трех огромных спинах забавно-плоскую, раздираемую, сотрясаемую, вечно недовольную, но такую любимую Землю.

Бо если они уйдут — нахєр все впаде.

Утро

Вася спит. Спит до сих пор, хотя уже без пятнадцати семь, а в семь мне в наряд на «Чарли», и Президент топчется и сопит возле кунга, втягивая трепещущими ноздрями запах кофе. Серега даже не орет с утра, не обзывает меня «пиписькой» и не язвит, и это еще более странно, чем проспавший всю ночь коммандер.

Обычно Вася засыпает сразу после вечернего обстрела и нашей минометной ответки, то есть, примерно в одиннадцать. Я втыкаю минимум до часа ночи, потому что ночь — единственное время, когда более-менее поднимается интернет и можно почитать бело-черную ленту фейсбука.

Потом он просыпается в два и не спит до пяти, и никто из нас не может понять — почему. Вот просыпается — и все, ворочается, вздыхает, бурчит, ходит покурить, достает наряды по рациям, может сходить на позицию или погрохотать чайником. Засыпает ненадолго, и тут я просыпаюсь в наряд, приходит Президент, и разыгрывается обычный утренний спектакль «моя любимая и ненавидимая семья». Вася ворчит, лезет в фейсбук, потом ему становится скучно, и он приходит к нам в наряд попить кофе.

Мы привыкаем получать новости из фейсбука и из наших многочисленных чатиков. В мессенджере у меня есть переписка «Докуч», в которой — соседи слева и справа, точно так же сидящие в таких же дырках в земле, смотрящие в такие же теплаки и копающие такими же лопатами. Мы скидываем друг другу координаты новых сепарских точек, оперативную инфу, троллим друг друга или договариваемся про взаимовыгодный обмен. Мы, например, богаты на топливо. Были. И на ракеты для ПТУРа, у нас сейчас чуть ли не двадцать штук. Но у нас мало ОГ-9 на СПГ и постоянно заканчиваются Б-32 на «дашку». Зато на ОГ-9 богата шестая рота — им по ошибке привезли, но которая просто не получает бензина на генераторы. И горизонтальные связи в армии не отменит никто и никогда, вдоль всей линии фронта постоянно происходят какие-то встречи, обмены, просто дележка всего, включая иногда и продукты.

Эту ночь Вася проспал всю, и даже ритуал подогрева чайника, кряхтения, привязывания к ногам берцев и заливания кипятка в термос его не будит.

— Товой… — почему-то шепчет Серега, когда я вываливаюсь из кунга, с РПК в одной руке, термосом во второй и запасными аккумами в третьей. — То він там не крякнув?

— Та начє нє. — Я пытаюсь не упасть, боковушки незастегнутой плитоноски раскачиваются, хлопая по ногам. — Вроде дышит. Нехай поспит, скоро Ляшко ехать забирать с заправки.

— То, може, ми з тобою з’їздимо?

— А наряд?

— Підмінимось.

— Ну посмотрим. Новость, кстати, хорошая есть.

— Яка?

— Я пост написал… нам пять аккумов на моторолу приедет. Литий-ионных.

— Хорошо служить со звєздой фєйсбука, — ворчит Президент.

— Ну да, поподкалывай меня, поподкалывай… — Я перехватываю холодный РПК и бреду в сторону «Чарли». — О, успеваем.