Здесь был Рим. Современные прогулки по древнему городу

У советских историков была популярна теория, считавшая упоминания христиан у античных авторов (у Тацита и Светония, в связи с пожаром при Нероне; у Плиния Младшего и Иосифа Флавия, по другим поводам) интерполяциями, то есть позднейшими вставками христианских переписчиков. Эту точку зрения, в частности, развивает Михаил Александрович Берлиоз в диалоге с поэтом Иваном Бездомным на первых страницах «Мастера и Маргариты». Серьезные ученые сомневаются только в подлинности цитаты из Иосифа; остальные три легко проходят тест на так называемый «критерий неудобства». Суть его вот в чем: если бы вставка принадлежала христианскому апологету, он непременно написал бы про христиан что-нибудь хорошее, пусть даже и пытаясь сымитировать бесстрастие античного историка. Но Плиний пишет о христианах с чиновничьим равнодушием, Тацит не скрывает брезгливого отвращения, а Светоний, возможно, вообще говорит не о евангельском Иисусе, а о каком-то члене неизвестной иудейской секты по имени Хрест. Представить себе, что такие свидетельства вышли из-под пера тогдашнего (и, значит, очень фанатичного) христианина, — невозможно.

Зато мечту о дворце, которому нет равных в мире, Нерон осуществил. Сначала он просто расширял императорские резиденции на Палатине — но расширял с размахом, так что вестибюль дворца оказался где-то в восточной части Форума. Этот дворец за протяженность был назван «Проходным» (Domus Transitoria). А потом случился пожар.

Травля. Гравюра XVIii века.

Пожар

В истории с так называемым «Великим пожаром Рима» много неясного. Он вспыхнул в ночь с 18 на 19 июля 64 года н. э. в лавках возле Большого цирка и быстро охватил несколько кварталов. Современники об этом событии или вовсе молчат, или упоминают вскользь. Про ужасы и разрушения мы знаем в основном от историков следующего поколения. Тацит утверждал, что из 14 районов, на которые Рим был поделен при Августе, четыре выгорели дотла, семь сильно пострадали и только три остались нетронутыми. Археологи уже давно считают этот отчет сильно преувеличенным.

Главный вопрос в связи с пожаром 64 года — разгорелся ли он случайно, как Великий пожар Лондона в 1666 году, или в результате поджога, как Великий пожар Москвы 1812 года. Сторонники второй версии утверждали, что по всему городу шныряли люди, которые или поджигали все новые и новые здания, или мешали тушить то, что уже горело, а при попытках их остановить ссылались на приказы свыше. Естественно, молва приписала поджог Рима самому Нерону. Этот слух стал быстро обрастать все более живописными подробностями: Нерон-де послал своих лазутчиков с факелами, наказав им притвориться пьяными; Нерон оделся в сценический костюм и с высоты Меценатовой башни на Эсквилине пел поэму о гибели Трои (по-видимому, собственного сочинения). Между тем Тацит утверждает, что в момент пожара Нерона вовсе не было в Риме, и никто из историков не отрицает масштабных усилий по реконструкции города и помощи потерпевшим, которые император немедленно предпринял. В частности, он открыл для людей, оставшихся без крова, те части своего дворца, которые не погибли в огне, и организовал на собственные средства дополнительные поставки продовольствия.

Тем не менее Нерон счел нужным отвести от себя неприязненное общественное внимание и обвинил в поджоге новомодную секту христиан. Трудно переоценить значимость этого события: в сущности, речь идет о самом первом появлении христиан в исторической традиции. Надо сказать, что римские историки, не испытывая к христианам никакой симпатии, тем не менее ни на секунду не допускают, что они имели какое-то отношение к поджогу, и признают, что пропагандистский трюк Нерона в результате пошел ему во вред, а христианам на пользу. (Конечно, это не относилось к тем конкретным последователям Христа, которые по приказу императора были брошены на растерзание диким зверям, распяты или сожжены.)