Здесь драконы не пролетали?

– Боже! А где же ваши чудесные локоны? – отведя взор от нервных рук, я совершенно растерялась, не ожидая увидеть короткие волосы вместо прекрасных эльфийских. Даже при недостаточном освещении можно было разглядеть, что муф с такой стрижкой сильно изменился – сбросил по местным меркам лет пятьдесят. Что за метаморфозы происходят в этом мире? Псы резко взрослеют, а муфы превращаются в юнцов!

– Я не смог их расчесать, пришлось обрезать, – Эливентор, снедаемый позором, гордо отвернулся к окну. Красивый профиль на фоне красного света лавы заставил меня плавиться от эстетического удовольствия.

«Я люблю Федю», – напомнила я себе и, замотавшись в покрывало, как в кокон, вернулась к прерванному занятию – желая вернуть сон, уткнулась носом в стенку. Но успокоиться так и не смогла. Как развидеть подушку, прижатую к мускулистому животу?

– Блин, Эли, для меня в тебе больше не осталось тайн! – сама не ожидала, что произнесу эти слова вслух. Стул виновато скрипнул. А что? Я видела Эливентора голым, а теперь почувствовала, каким он может быть, когда возбужден. Даже пожалела, что ему снилась не я, а какая-то Лина. А может, Дарлина? Повезло эльфийке, что тут сказать.

«Я люблю Федора. Я люблю Федора. Я люблю Федора…»

Повернувшись на другой бок, я выразительно вздохнула. Жалко все-таки муфа. Ведь так и будет сидеть сычом на стуле. Еще простудится, тащи его потом больным.

– Ляжешь со мной валетом, – буркнула я. – Подушку оставь себе.

В ожидании ответа еще минут тридцать боролась со сном. Но муф не произнес ни слова. Скрипучий стул тоже молчал. Но я же была снисходительна и простила его очевидное желание быть с Линой? Будь я мужчиной, и случись такой конфуз со мной, я бы сгорела от стыда.

Утро разбудило сопением у уха.

– Я же сказала, валетом! – возмутилась я, расталкивая спящего Эливентора.

– Еще бы объяснила, что это значит, – протяжно зевнул мой попутчик и успокаивающе похлопал меня по бедру, как лошадь по крупу. – Кстати, в тебе тоже не осталось для меня секретов.

Я вытаращила глаза.

– Смотри сюда, – он ткнул пальцем в свою шею. Там алела череда красных пятен. Весьма характерных пятен. Я такие видела на собственной коже после игр с Федором.

– Засосы?! Откуда?

– Я говорил, что я не Федя, но ты не слушалась.

– Что еще я делала? – сердце оборвалось. На всякий случай заглянула под покрывало. Уф, спасибо местным богам, лифчик и трусы оказались на месте.

– Целуешься так себе, – муф закинул руки за голову, и я с ужасом обнаружила, что ночью не ограничилось шеей. – Но я – скала, не поддался на провокацию. Если хочешь, посмотрись в зеркало. Ты не найдешь на себе ответных поцелуев. Скажи спасибо, что я не допустил большего.

– Какого такого большего? – у меня во рту пересохло.

– Ты умоляла, чтобы я… вернее, Федор, взял тебя.

– С-спасибо, что не взял, – у меня определенно поднялась температура. Щеки так горели, что хотелось с головой уйти под воду. Пусть бы даже рядом плавал пещерный змей.

– Во сне всякое случается, правда, милая? – ехидная улыбка скривила лицо Эливентора.

Я не могла смотреть ему в глаза. Упала на подушку и натянула на голову покрывало.

Счет три-три.

***

Мы благополучно покинули крепость. Конь приветствовал нас радостным ржанием и даже пританцовывал на месте, пока муф прикреплял седельные сумки.

В наших отношениях определенно что-то изменилось: мы оба прятали глаза и вздрагивали от каждого прикосновения. Эливентор глубокомысленно молчал, а я делала вид, что не вижу его нахальной ухмылки. Сидела перед ним, наглухо завернувшись в покрывало, и даже не чувствовала, поддерживает он меня как прежде, или я в любой момент могу свалиться.

События ночи никак не выходили из головы, поэтому я отважилась на разговор. Меня снедало любопытство, смешанное со страхом. Кто бы не побоялся узнать, что на самом деле думает о тебе человек? Поверил ли, что я ничего не помню, потому что на самом деле спала, или думает, раз он нечаянно позволил себе лишнего, то я тут же воспользовалась его слабостью?

Достаточно ровно обрезанные волосы открывали уши и шею, но непокорная челка с упорством надоедливой мухи падала на глаза, и Эливентору приходилось убирать ее рукой или встряхивать головой. Если бы не одежда, вернее, то, что от нее осталось, его можно было бы принять за москвича. Чуть было не сказала «обыкновенного». Нет, Эливентор не был обыкновенным. Пройдись он по улицам Москвы, девчонки посворачивали бы себе шеи.

Такую реакцию я наблюдала, прогуливаясь с Федором – он тоже относился к красавчикам, следящим за веяниями моды. В свете выявившихся фактов, что чужой мир предпочитает длинные волосы, его стрижка выглядела современно и к месту.

«Федя, Федя, Федя… Кто же ты на самом деле?»

– Эливентор, скажи, почему миффи Дельфия все время твердила, что я та самая?

– Ты и есть та самая. Даже не сомневайся. Мама же вышла к тебе.