Здесь гуляет смерть (СИ)

— Милая, иди сюда. — я обнял её и стал гладить по голове. — Моя любимая сладенькая пышечка, мне кроме тебя никто не нужен.

— Она меня обижаааает, — завывала Софочка обиженно, уткнувшись в меня лицом. — Бееееесит.

— Да ну ути ж моя бусинка-бубусинка, иди к Рафи.

— Целоваться?

— Целоваться.

Она взяла моё лицо в руки и стала целовать. Я же стал её ласкать и жамкать. Софочка резко на меня запрыгнула и стала расстёгивать на мне пуговицы.

— Милая, мы на работе.

— Ничего, мы быстро, — она сильно поцеловала меня в шею. — Чёрт, какой же ты мягкий и приятный.

— Я… ты уверена, что сможешь… после всего, что было? — мямлил я, поддерживая булочку под попу и бедро.

— Смогу и хочу. Да и ты уже сколько времени терпишь, бедняжка. Я по запаху чую, что ты меня хочешь, — порыкивала она мне на ухо, запуская руку в волосы. — Ну же, любовь моя. Не нервничай и расслабься.

Я жадно поцеловал Софит, шаря под её рубашкой. Она раздевала меня, а я её. Мне правда в последнее время часто хотелось прижать её к себе, мять полную грудь, целовать бледные губы, тёплый живот и бёдра, чувствовать её мягкие приятные руки на своём теле, чувствовать, как она массирует, гладит, с лёгким нажимом ласкает и льнёт ко мне. От заигрываний меня всякий раз останавливали мысли, что ей может стать больно, неприятно, что ей станет плохо. Как тогда, когда я был… когда я зверел. Я старался сдерживаться сейчас, и Софа заметила моё напряжение. Взяла за левую руку и ладошкой погладила меня по животу.

— Я люблю тебя, Рафи.

Она смотрела на меня своими прекрасными серо-зелёными глазами. Этот взгляд и слова поселились где-то в сердце, внушая спокойствие и нежность.

— И я тебя, дорогая, — простонал я, выгибаясь.

Из глотки рвался тихий рык. Софа тоже порыкивала, сильнее вжимая меня в себя и царапаясь. Эта диковатость заставляла сильнее её хотеть.

Через полчаса мы стали одеваться. Софочка усадила меня в своё кресло, села мне на колени, разведя бёдра в стороны, и стала застёгивать рубаху. В области живота она замедлилась. Положила мне на брюшко ладонь и ласково похлопала.

— Я думала, мне показалось, что ты потяжелел. — девушка обняла мой живот. — Ты определённо потолстел, мой пончик.

— Не обязательно меня подкалывать. — буркнул я, опуская глаза.

— Я разве подкалываю? Рафи, сладенький, мне очень нравится, что ты полненький. Надо говорить тебе это почаще. Я люблю тебя, пирожок. И хочу тебя с твоим жирком и авторитетным животом. И если ты не знал, то это, — она нежно похлопала мне пузо, — признак достатка и хорошей жизни. Так что не стесняйся, дорогой.

Я поджал край губ, стараясь сдержать смущённую улыбку. Софа завязала мне галстук и взъерошила волосы.

— Мой сексуальный полицейский.

— Моя сексуальная плюшка.

— Плюшки не сексуальные.

— Кто сказал? — я сильно поцеловал её. — Ты очень даже.

— Рррррафи, ты наррррываешься? — порыкивала она, взяв меня за галстук.

— Возможно.

— Шальной январский мандарин.

Софа чмокнула меня в щёку и стала расчёсываться перед зеркалом. В дверь раздался стук.

— Детектив Флейм! — раздался женский голос.

— Дома ляжем спать пораньше? — попросила Софочка. — Мне сегодня кошмары всю ночь снились, я не выспалась.

— Я помню, — ответил я, вспоминая, что сегодня раз пять просыпался от того, что меня пихали и толкали. — Конечно ляжем. А, кстати! Забыл сказать, послезавтра тебе в больницу. Я отвезу.

— Хорошо, — она чмокнула меня в щёку и поправила воротник. — Люблю тебя.

— А я тебя.

Я открыл дверь, впуская в кабинет офицера Лили Блоссум, вечно тревожную, но пунктуальную молодую женщину. Очень худую и невысокую. Я вернулся к себе в кабинет, где меня поджидал Сэм, которому просто стало скучно.

Вечером Софа по приходу домой свалилась на диван и заскулила.

— Дорогая? Софочка, что такое? Тебе больно? — я подскочил к ней и взял за руку.

— Тяжко как-то… очень есть хочу.

— Сейчас что-нибудь нафигачу, что ты хочешь?

— Нет, не эту еду. Мясо. Много.

— Я не понял… я понял. Ты обратишься, правильно?

— Мгм. Мне нужно побольше еды, я почему-то голоднее обычного.

— Может, я лучше с тобой пойду?

— Нет, нас заметят. Ты очень крупный в теле оборотня, тебя за километр видно и слышно.

— Я… я не знаю, как реагировать.

— Это комплемент. Ты большой, сильный и страшный волк. Я лучше сама быстро побегаю, поем и вернусь. Постараюсь следов не оставлять.

— Лучше постарайся по шее не получить.

— Ты за меня волнуешься? — болезненно улыбнулась она.

— Ну естественно!

— Я аккуратно, сладенький. К утру вернусь, мой пончик, — она поцеловала меня.

Через час она вышла из дома, и в окно я разглядел удалявшийся в сторону леса рыжий силуэт. Наутро я проснулся один. Софа не вернулась.

Я сначала подумал, что она наверное в лесу превратилась в человека, заснула, и скоро вернётся, хоть в глубине души и нарастало беспокойство. Думаю, я до конца жизни буду сильно за неё трястись после того, что сделал с ней. Оставив на плите завтрак, на всякий случай я написал ей, что ушёл, и пусть она на работу сегодня не приходит и отсыпается, и ушёл. Там с утра пораньше на меня налетела Сесилия, запнувшись и рухнув мне на живот.