Здесь и сейчас

— Клянусь тебе, Салливан все наврал.

— С какой стати твоему дедушке врать?

— Он сумасшедший!

— Ну уж нет, — Лиза покачала головой. — Сейчас врешь ты. Я часто вижусь с Салливаном, навещаю его два раза в неделю и знаю точно: с головой у него полный порядок.

— Послушай, Лиза, это долгая история…

— Охотно верю, но у меня нет ни времени, ни желания ее выслушивать.

4

Аллея Макдугал

9 часов утра

— Привет, малыш, — поздоровался со мной Салливан с порога дома.

— Хватит с меня! Я давно вырос.

Старик раскрыл мне объятия, собираясь поцеловать, но я был не в настроении и, не обращая внимания на его нежности, вошел в прихожую, даже не поздоровавшись.

— Чувствуй себя как дома, — вздохнув, произнес он.

Я так и сделал. Отправился в ванную и содрал с себя дурацкий наряд. Мне нужно было как следует помыться. Избавиться от запаха пота и капусты, которым я пропитался, пока томился в идиотской кухне. Я мылся горяченной водой, я извел полфлакона геля, но все же избавился от кухонных миазмов Бронкса. После душа побрызгался одеколоном Салливана, мне нравились в нем нотки лаванды.

А потом «у себя» в комнате натянул наконец хлопчатобумажные штаны, рубашку с короткими рукавами и льняную куртенку. На комоде лежали четыре бумажки по пятьдесят долларов. Понятное дело, дед положил их для меня.

Я сунул деньги в карман и, не теряя время, спустился вниз. Из колонок проигрывателя раздавался саксофон Билла Эванса. You Must Believe in Spring,[30] знаменитая песня Мишеля Леграна.

Салливан с сигарой во рту сидел за столом в гостиной, глядя в экран ноутбука. В очочках на носу, он изучал биржевые новости.

— Это что у тебя? — спросил я, показав на монитор. — Сидиром?

— Сайт брокерских услуг.

Я удивился.

— Что значит сайт?

— Разновидность информационной службы, если тебе больше нравится. Благодаря Интернету теперь можно играть на бирже сидя дома.

— А что такое Интернет?

Старик не мог сдержать улыбки.

— Мне семьдесят пять, и я должен объяснять тебе, что веб — это…

— Свою иронию можешь оставить при себе!

— Подумать только, какой чувствительный! Ладно! Интернет — это мировая информационная сеть, которая позволяет обмениваться сведениями и оказывать друг другу бесчисленное множество услуг, например…

Я оборвал его вопросом:

— А ты что, смыслишь что-то в игре на бирже?

— Играл не без успеха в начале пятидесятых, — сообщил Салливан с притворной скромностью.

Повернулся ко мне спиной и уставился на экран с рядами цифр.

— Мы находимся на пороге новой эры! Новые технологии, новые возможности, и это только начало! За год, что я тут маракую, я удвоил свой капитал. Представляешь? Я бы не поверил, если бы в молодости мне кто-то сказал, что можно будет с такой легкостью зарабатывать деньги.

Я подошел к бару и повесил куртку на высокий стульчик. Рядом с бутылкой виски стояла старенькая итальянская кофеварка. Мне очень хотелось привести себя в порядок, и я приготовил себе двойной эспрессо и капнул в него немножко бренди.

— Как ты можешь покупать и продавать акции, если у тебя нет счета в банке?

Салливан передернул плечами.

— Тоже мне проблема! Детские игрушки! Подставное лицо — и все дела. Я, представь себе, пользуюсь банковскими данными Лизы и отчисляю ей процент от выигрыша.

Я не выдержал и взорвался:

— Вот-вот! О Лизе мы с тобой и поговорим! С какой радости ты вывалил ей полную сумку вранья насчет меня?

— Вывалил, потому что приличная ложь лучше скверной правды. Интересно знать, а что я должен был ей сказать?

Салливан поднялся со стула и налил себе чистого бренди, без всякого кофе.

— Имей в виду, я по-прежнему буду ставить тебе палки в колеса.

— Но почему, черт побери?! Тебе кажется, что у меня мало неприятностей?!

— Тебе не нужно видеться с Лизой, этим все сказано. Хочешь сбросить пар — возьми пятьсот долларов в шкатулке и шагай. В гостиничных барах полно роскошных девочек.

— А тебе не кажется, что ты так и нарываешься на грубость? И ты ее от меня получишь!

Салливан одним глотком выпил бренди.

— Я хочу Лизе счастья. И тебе тоже.

— В таком случае не вмешивайся не в свое дело! Я уже не маленький и прекрасно знаю, что для меня хорошо, а что плохо!

— Не в твоем положении. Не забывай, что я уже побывал в твоей шкуре.

— Вот именно. И я жду от тебя помощи!

— Я тебе и помогаю, отваживая от этой девушки. Ты принесешь ей несчастье и сам будешь несчастлив до конца своих дней.

Старик положил руку мне на плечо и очень серьезно произнес:

— Ты же видишь, что со мной случилось. Я убил любимую женщину и провел больше десятка лет в психиатрической лечебнице.

— Спасибо за совет! Но я запрещаю тебе принимать решения за меня. И не забывай, что в эту ловушку я попал по твоей милости!

Салливан вспыхнул:

— Я не хочу отвечать за твою глупость! Нечего валить с больной головы на здоровую!

— Я чего-то просил?! Жил себе спокойно! Фрэнк сам ко мне приехал! Фрэнк! Твой сын! Сын, который стал мерзавцем, потому что ты его бросил и стал жить со своей Сарой! Посмотри правде в глаза!

Старик сгреб меня за шкирку. Возраст не возраст, а силища у него, как у быка.

— Не распуская язык, малец!