Здесь и сейчас

– Здесь. Вы всегда так рано людям трезвоните, не переставая? – не слишком любезно осведомилась Настя. Сдержанность и вежливость все еще пребывали в глубоком сне.

Курьер пожал плечами.

– Отправитель указал такое время, – невозмутимо ответил он. – Наверное, боялся, что на работу уйдете. Вот у меня отмечено – время доставки с 6 до 7-30 утра.

Он показал бланк.

– И кто у нас отправитель? – поинтересовалась Настя, чтобы знать, кого потом прибить.

– Отправитель не указан.

– Жаль, – вздохнула она, отметив про себя, что этот некто поступил весьма предусмотрительно.

– Получатель должен сам расписаться, – заявил курьер. Настя смерила его хмурым взглядом.

– Поверьте, если я его разбужу, Вам не понравится. Я жена. Не волнуйтесь, я ему передам.

Курьер немного помялся, потому, как вообще-то не положено, но все же решил, отдать конверт жене. Расписавшись в бланке, Настя закрыла дверь и, бросив письмо на полку перед зеркалом, пошла на кухню. Раз уж выспаться не дали, можно хоть вкусный завтрак приготовить.

–

– Чем займемся? – спросила Настя у мужа, с аппетитом уплетавшего разнообразные блюда, приготовленные, пока он спал, поднятой с постели женой.

– Можем заняться чем-нибудь приятным, – ответил Нестор, бросив на нее взгляд, не оставляющий сомнений в том, что он подразумевает под словами «чем-нибудь приятным».

Настя засмеялась.

– Может, мы куда-нибудь сходим? Для разнообразия, проведем немного времени как цивилизованные люди, а не как два похотливых кролика. За пределами спальни тоже есть жизнь.

– Можем сходить, если хочешь. Но меня, например, вполне устраивает быть нецивилизованным. И против кроликов я ничего не имею. Милые зверьки.

– Это я уже давно поняла. И насчет цивилизованности, и насчет любви к грызунам.

Нестор, смеясь, отправил в рот еще один блинчик.

– Да, совсем забыла. Тебе письмо прислали. Это курьер с утра трезвонил.

Она вышла в коридор и, вернувшись с конвертом, отдала его Нестору.

– От кого? – крутя конверт в руках, недовольно спросил Нестор. Настя пожала плечами.

– Откуда я знаю? Письмо-то тебе. Может это Димка развлекается? Если это он, передай, что я его убью.

Настя поставила грязную посуду в раковину и включила воду.

Несколько секунд спустя, за ее спиной раздался грохот и звон падающей на пол посуды. Настя подскочила от неожиданности.

– Сука! – заорал Нестор. Насте показалось, что она ослышалась, или у нее галлюцинации, или она вообще еще спит и ей снится странный наполненный безумием сон. Она оглянулась. Все, что до этого стояло на столе, превратившись в осколки, лежало теперь на полу. По всей кухне рассыпался сахарный песок, а в самом центре растекся соус из разбитого соусника, который она забыла убрать со стола. Рядом с соусом находились лужицы остатков кофе.

– Нестор! Ты что с ума… – Настя застыла на полуслове с полуоткрытым ртом – взгляд у него был дикий. Глаза горели, не как обычно. Они были полны злобы, ярости, ненависти.

– Тварь! – прорычал он и бросился к ней.

– Нестор!

Подлетев, он грубо схватил ее за руку и поволок за собой. Дотащив до стола, он с силой ткнул ее лицом вниз. На столе лежали фотографии. Много. Она и сказочный красавец Вадим. Томные взгляды глаза в глаза. Объятия. Страстный поцелуй. У Насти потемнело в глазах.

– Шлюха! – диким, страшным голосом прорычал Нестор.

– Послушай, я все объясню. Все не так…

– Заткнись, тварь! – заорал он, и ей показалось, что он всхлипнул.

Он с силой тряхнул ее.

– Лживая тварь!!!

– Нестор, ничего не было, это…

Он посмотрел на нее совершенно черными глазами. В этой черноте не было ничего человеческого, только лютая ненависть и злоба.

– Убью, – сказал он почти спокойно.

«Убьет. Правда убьет». К глазам подступили слезы. Больше всего ее пугало, то, что он так и будет считать ее тварью и шлюхой, предавшей его, лживой дрянью. «Боже!»

– Нестор послушай, – снова попыталась она достучаться до его затуманенного сознания. – Этот Вадим, я не знаю, он…

Он дернулся и дико посмотрел ей в лицо, как зверь, готовый разорвать свою жертву. Почему-то произнесенное ею имя мужика, сжимающего ее в объятиях, окончательно отключило остатки рассудка. Она как будто окончательно подтверждала близость с ним, делала его не просто изображением на фотографиях, а превращала в реального человека, давала понять, что он ей небезразличен. Произнесенное ею имя делало его тем, кто занимает в ее жизни и в ее мыслях важное место. Она произнесла это имя своими губами, теми губами, которые этот ублюдок на фотографиях, так страстно целует. Перед Нестором отчетливо встала картина того, что произошло дальше, после того как закончился поцелуй. Глаза заволокла малиново-багровая пелена. Он развернулся и со всей силы ударил ее кулаком в лицо. Она дернулась, закричала и отлетела назад, стукнувшись затылком об стену. Нестор застыл. Он в ужасе смотрел на свою жену, с красной, наливающейся кровью и на глазах темнеющей, от удара щекой, разбитой губой, и огромными испуганными глазами. Болезненно морщась, Настя потерла затылок. Из уголка разбитой губы стекала тоненькая струйка крови.