Здесь издалека (сборник)

Они уже поднимались по Петровскому бульвару, и три молоденькие мамаши с колясками, женский клуб, с вялым интересом рассматривали двух интересных мужчин и решали меж собой, какой им больше нравится: который помоложе или посолиднее?

– Так вот, Володя, возвращаясь к теме, толпу ту обозленную ты еще увидишь, фигурально выражаясь. Нынешним – ну сколько осталось? Даже при успехах отечественной медицины? Года три-четыре, ну пять от силы. А потом придут к власти товарищи меня чуток постарше, посвежее, к реальной информации поближе. Прикинут хрен к носу: дальше так нельзя. Согласен?

Младший молчал недолго, скорее из вежливости, чтобы не показалось, будто поддакивает:

– Согласен. И какой видите выход?

– Выход-то простой, да не будет его сразу, вот штука какая. Идеологию нашу – побоку. Да, Володя, самое передовое учение – побоку. И думать о стране, о России, не о будущем всего человечества. Как нас тогда передавали над толпой, никто про пионерские галстуки не спрашивал. Вот об этих заботиться надо, которые в колясках, не о том, как коммунизм построить. Сам-то веришь ли, что построим?

Младший сосредоточенно молчал.

– Ну, чтобы каждому по потребностям? Пролетарию тому, и в водолазке который? При их способностях да запросах?

– Не верю, – признался младший.

– И никто не верит. Товарищ Косых и то вряд ли. В страну нашу великую – да, верят люди. В советского человека, покорителя природы – тоже. В армию, что до Берлина дошла, в нас с тобой, что на уши полмира поставить можем, в космос, наконец. В это верят. Вот про это надо людям говорить. Даже историческое наследие вспомнить не вредно, как и Сталин в сорок третьем офицерам погоны вернул, церкви открыть разрешил. Кстати, в Бога теперь очкастые снова верят, это тоже надо использовать. Православие было и во многом остается цементирующей силой нашего народа.

– Аркадий Игнатьевич… Вы что же, новую веру мне сейчас излагаете? – в голосе младшего слышалась растерянная неготовность. Подбивай он даже на мятеж – было бы хоть понятно, куда зовет, а тут…

– Ничего нового, Володя. Ты и сам в то же веришь. В простого парня Гагарина, в девчонку деревенскую с русыми косами, да в отца-ветерана. Не так разве? И народ так же, Володя. Наш, русский народ. И хватит нам по всему свету кормить любого ирода, какой серп и молот себе на пальму повесит, да и соц-сориентируется сразу, где главная кормушка дармовая.

– Совершенно согласен, – отозвался младший.

– А вот идеология не позволяет, вишь ты. Обязаны поддерживать. Точно так же обязаны сажать цеховиков, кто страну обувает-одевает, как Госплан не может, обязаны колхозы содержать, обязаны, обязаны… Вот ты смотри, какая штука. Ну не писал Маркс про электронику или телевидение, что ж мы, пользоваться ими теперь не будем? Ровно старообрядцы какие, что в тайге схоронились, электричества как черта бояться. А ведь экономика похитрее электроники будет, тут настройка особо тонкая. А нам того нельзя, этого нельзя: не по-социалистически получается!

– Как в Югославии предлагаете? – уточнил младший.

– Югославы, кстати, молодцы, у них точно не развалится, не то, что у нас. Да ведь во всем мире так: производи, торгуй, только в рамках закона, и стране платить не забывай. Наживешься – значит, варит котелок. Нет – ну, не повезло. Вот тогда и пивом бы залились. Думаешь, Маркс, он против хорошего пива был?

– Это уже прямо по Адаму Смиту, не по Марксу, – вздохнул младший.

– Ну, еще старее Маркса вытащил: Смита! Хотя, – задумался старший, – не исключаю, что так и пойдет со временем, одно старье западное на другое сменяем, социализм – на капитализм столетней давности. Только не будет этого добровольно, Володя, не будет – идеология давит. Мертвая буква. Не по-ленински это. Ты, к примеру, «Государство и революция» читал?

– Кое-что конспектировал.

– Ну да, знамо дело. А ты возьми да полностью почитай, интересное чтение, что Ильич пишет об отмирании государства после победы революции. Что же, отмерло оно у нас за шестьдесят с лишним лет? Живехонько, вон как укрепилось. Потому что не был он догматиком, не цеплялся за правоту каждого своего слова. Победила революция, изменилась обстановка, сама жизнь диктовала новые решения – он их принял. Даже, прямо скажем, противоположные, не побоялся. Вот где гибкость ума, воля к победе!

– Согласен.

– Так зачем тогда у нас человека по партсобраниям таскают, ленинские зачеты он, бедняга, сдает, отжившее конспектирует, пустую букву долдонит? Он же смеется над всем этим, почти уже и в открытую. Оставь ты его в покое, болезного, дай ему журнал поцветастей, баб посисястей, телевизор там с Пугачевой или даже Роллинг Стоунз чтоб круглые сутки. Ему тогда Солженицын сто лет не нужен будет, хоть «Архипелаг» в «Новом мире» публикуй. Думаешь, власти трудящийся захочет? На кой ему хрен… Власть у нас советская, то есть у парткомов она вся, и трудящемуся так надежнее, удобнее, что думать самому не надо, а ворчать всегда есть на кого. Ты только с него конспекты сними, дай ему на пиво заработать, развлеки его по полной – он твой. Римские императоры еще знали. Ну, и идейности сверху, но не такой же, не топорной, а так, в меру: великая страна, великий народ… Такой, в какую сам веришь.

– Разумно, – неожиданно для себя согласился младший.

– Разумно, а они не поймут, – вздохнул старший, – все будут цепляться за побрякушки… И привыкли, и перед номенклатурой страшновато: вдруг скинут? А номенклатура что, не люди? Им, что ли, нравится, что пиво им по чинам распределяют, им, что ли, собственности не хочется, да чтобы на средства производства? А у них и дача в Павшине, та тоже государственная. Номенклатура, она сама в первых рядах в капитализм побежит. По тихому только. Но крепко возьмется, не оторвешь, это я тебе гарантирую. Кроме дураков, конечно, а их там немного.

– Но если он, наверху, откажется от «побрякушек», могут ведь и сковырнуть, как Никиту, – возразил младший.

– Могут, если он, как Никита, будет мозоли им оттаптывать. Да и тут рецепт есть! Выборы. Чтобы тебя не пленум ЦК, а весь народ выбирал. Добровольно и с песней, и еще на альтернативной основе. Такого поди скинь!

– А вдруг не выберут? – удивился младший.

– Так работать надо с населением! Работать, а не речи ему толкать про надои с центнера! У нас же и агитация, как при царе Горохе, не только пиво. С выдумкой надо подойти, с фантазией. Показать, какой ты парень свой, да как за народ радеешь. По улицам походить, без бумажки с людьми поговорить.