Здесь курят

– И только что не спросили, спим ли мы с тобой. «Не могли бы вы точно сказать, насколько хорошо вы знаете мистера Нейлора?» Их было двое. Один плохой, другой хороший. Говорил все больше плохой. Монмани. Симпатичный такой, если тебя тянет к волкам. Желал узнать, цитирую, «что ты за человек».

– Ну, по-моему, вполне обычный вопрос, – сказал Ник.

– И еще он спросил, очень ли ты честолюбив.

– Честолюбив?

– Ага. Они спрашивали также, снова цитирую, «вполне ли ты оправился психологически» после того твоего заявления о смерти президента. Алло?

– Что ты им сказала?

– Естественно, я отказалась с ними разговаривать.

– Отказалась? Почему?

– Потому что я журналист. А журналисты не делятся сведениями с агентами ФБР.

– Сведениями? Какими еще сведениями? Они просто задавали рутинные вопросы.

– По-твоему, рутинные?

– А теперь решат, что ты меня выгораживаешь и защищаешь.

– Я не тебя защищаю. Я защищаю принцип. – Да почему было не сказать им правду? Тоже недурной принцип.

– Это кто же такой говорит? Человек, по словам которого, между курением и болезнями нет никакой связи? Подумать только! Алло?

– Я слушаю, – вздохнул Ник, разминая пальцами переносицу. – А что ты так разволновался? И голос у тебя…

– Какой?

– Виноват? В чем? В том, что я облепил себя никотиновыми пластырями? Да я от них чуть не сдох! – Как будто ты в чем-то виноват.

– Успокойся. Они пытаются изловить рыбку в мутной воде, только и всего. Ничего них на тебя нет.

Пауза.

– Или есть?

– Хизер, – сказал Ник, – о чем мы с тобой говорим?

– Ну, я просто не понимаю, почему люди из ФБР задают такие вопросы.

– Тебе недостает скептицизма, Хизер. Господи, да большинство известных мне журналистов такие скептики, что вообще никому не верят. Кроме Матери Терезы. И то некоторые полагают, что у нее своя корысть.

– Постой. Какое отношение имеет Мать Тереза к разговору о поругании нравственных принципов табачным лоббистом?

– Большое спасибо, – обиженно сказал Ник. – Ты сегодня очень мне помогаешь.

– Я только еще собираюсь помочь. Написав об этом.

– Сделав что?

– Мы заставим ФБР оправдываться. Пусть объяснят, с какой стати они донимают жертву похищения. Это преследование под маской политической корректности. Эскалация обливания грязью всего, что связано с табаком. Табачная индустрия как новая империя зла. Удивляюсь, почему ты сам до этого не додумался. Получится отличная статья.

– Ты хочешь написать обо мне?

– Я просто обязана.

– И рассказать всем, что я, именно я, состою под подозрением у ФБР. Так-так. Нет уж, спасибо. Лучше не надо. Алло? Хизер? Хизер, этот разговор не предназначен для печати. Хизер?

– Ну что ты шарахаешься от каждого куста? Вам эта статья только на пользу пойдет. Слушай, а напрямую к тебе они еще не обращались? Алло?

Ник позвонил Полли. Голос у нее был встревоженный.

– Ник! – воскликнула она. – Слава богу! Я пыталась связаться с тобой. Слушай, ты не по сотовому говоришь? Ну хорошо, а то ко мне вчера из ФБР приходили. Они…

…задавали ей те же вопросы, что и Хизер. Вот теперь Ник и вправду готов был шарахаться от каждого куста. Он понимал, что ФБР свое дело знает, но как они пронюхали расчет Хизер и Полли? Откуда им известны все обстоятельства его личной жизни?

– Ты не волнуйся, – сказала Полли. – Я им ничего не сказала.

– То есть?

– Я могу тебе чем-то помочь? Марти Берлин говорит, что тебе нужен Джеф Аронов. Он работает у «Арнольда и Портера». Берет дорого, но адвокат действительно хороший.

– Полли… Ник ощущал себя слишком усталым, чтобы каждые полчаса заявлять о своей невиновности. Но тут ему пришло в голову, что если ФБР прослушивает этот разговор – кто их знает, может, они и наземные линии умеют прослушивать? – ему стоит хотя бы изобразить гневный протест. Однако Полли, милая Полли только все испортила, раз за разом повторяя, что ей это все равно, что это совсем не важно, что она – его союзница на 110 процентов. Если что-то и способно приятно пощекотать воображение фэбээровских слухачей, так именно произносимая женщиной фраза: «Я твоя на 110 процентов».

Дженнет, слава богу, ФБР не допрашивало. Она звонила, чтобы «по-быстрому об меняться идеями» относительно мины, подложенной под них Финистером. Может, имеет смысл организовать утечку информации, чтобы опередить Финистера и обернуть все против него: «Как это ни прискорбно, но сенатор Финистер, желая, видимо, отвлечь всеобщее внимание от своего очередного развода, вылезает с этой истеричной нелепицей. Не оскорбляет ли он мыслительные способности американцев, относясь к нищ как к неграмотным олухам?» Неплохо, подумал Ник. Дженнет умница. Он так ей и сказал. «У меня был хороший наставник», – промурлыкала она.

– Кстати, – с вкрадчивым безразличием сказал он (в нынешней ситуации БР лучше не знать, что один из его подчиненных попал под подозрение), – ФБР, похоже, принялось копать под меня, задавая разным людям дурацкие вопросы.

– Вот гниды! – сказала она.

– Согласен. Но сделай мне одолжение. Если они заявятся к тебе, расскажи им все

– Все? – Дженнет рассмеялась.

– Ну, что касается фактов. Я ничего не хочу от них утаивать.