«Здесь начинается ад»

– Газеты? Газеты будут вместе с продуктами. Когда наладим снабжение. Не забывайте. Мы в самом начале пути. И забота о продуктах лежит, кстати, и на нас. Помогайте командирам. Вся операция на наших плечах держится. Боец в бой идет по приказу командира и смотрит на комиссара – где он и как он. Спать – позже всех, вставать – раньше всех. Вперед идти – первому, есть – последнему. Все понятно?

– А со штрафниками что? Которые генерала упустили? – снова подал голос Куклин.

– Что, что… Отправили их ямы копать. А что с ними еще прикажете делать?

Неожиданный минометный разрыв едва не уронил стенку шалаша.

– К бою! – закричал чей-то хриплый голос снаружи, и политработники один за другим стали выскакивать на воздух.

А дневальный тихо матерился, прикрывая дощечкой продырявленный осколком бок печечки.

* * *

– Ты, сержант, все-таки полный дурак. Нет. Не так. Ты абсолютный дурак. Полный, безнадежный и беспутый дурак. Это же надо… Невзрачный старикашка… еще и зажигалку ему с портсигаром отдал, – ворчал Кочуров на командира отделения, долбя промерзлую землю малой саперной лопаткой.

– И портсигар с часами. Часы золотые, между прочим… – подтвердил Саня Щетнев – молодой пацан из Северодвинска, неведомым путем попавший осенью сорок первого в Кировскую область, где и пошел добровольцем в десантники.

– Заткнитесь, мужики, а? – Сержант Клепиков разогнулся, потирая ноющую поясницу. – И так хреново. Долбим тут, м-мать, сортирную яму…

– А кто виноват? – Щетнев встал с колен. – Кабы ты генерала того не отпустил, так сейчас бы медали получали. Или ордена.

Клепиков виновато поджал губы и снова стал долбить землю.

Минут через двадцать через лед стала сочиться вода. Ледяная. Рука выдерживала ее секунд десять. Потом судорогой начинало схватывать мышцы. Наконец углубились примерно на полметра. Перекурили трофейными сигаретами.

– Ну что, мужики, будем жребий бросать? – устало сказал рядовой Кочуров, передавая сержанту треть окурка.

– Не… По старшинству пойдем. Я первый, – Клепиков жадно затянулся и собрался уже прыгать в ледяную жижу, замерзавшую на глазах.

Щетнев глубоко зевнул. Мартовское солнце хотя и не грело толком, но припекало. И после бессонной ночи хотелось спать, спать, спать…

– Рот закрой, а то ворона насерет! – рявкнул командирским голосом подошедший незаметно военврач. – Готова яма?

– Еще нет, товарищ военврач третьего ранга! – Бойцы подскочили как куклы на веревочках.

Военврач посмотрел на жижу:

– Достаточно. А ты, боец, не вздумай в эту чачу лазать. Понял? – Врач был устал и зол.

– Дык, товарищ военврач, углубить бы надо…

Военврач третьего ранга Николай Попов махнул вместо ответа бойцам, державшим чуть в отдалении тяжелую плащ-палатку, провисшую почти до снега.

Санитары сноровисто подбежали и стали ссыпать в яму валенки с торчащими оттуда обпилками костей и мяса.

Много валенок.

По верху черной торфяной жижи побежали ручейки красного.

Бойцы, не отрывая глаз, смотрели на это.

– Закапывайте, – равнодушно сказал военврач.

Десантники не шевельнулись.

– Закапывайте!

Попов закурил, с присвистом втягивая воздух ощерившимся ртом:

– А если ты, сержант, полезешь в воду в валенках, я лично тебя пристрелю. За измену Родине.

Сержант сглотнул, глядя на тонущие в яме окровавленные кости:

– А Родина-то тут при чем?

Военврач протянул ему окурок:

– Родина – это девка, которая тебя с ногами дома ждет. Понял?

Клепиков кивнул. И мигнул дольше обычного.

– А глаза-то не закрывай. Смотри. И учись. И немца – убей. Встретишь – сразу убей. Иначе не то что ногу, а тебя тут похороню. Или друзей твоих. Понял, сержант?

Клепиков снова кивнул. Но военврач уже не смотрел на него. Он возвращался назад. Его ждали новые ампутации обмороженных ног. Не глядя назад, он кинул:

– Закапывайте эту. И еще одну выкопайте.

Санитары обтерли плащ-палатку о снег и пошли за врачом. Один из них вдруг остановился, подошел к бойцам и сказал:

– Можете поменьше копать. Там десять гангрен осталось. На сегодня все.

И ушли.

А парни молча стояли и смотрели им вслед.

И даже минометный взрыв не сразу уронил их в снег. Спустя несколько секунд, когда комки мерзлой земли посыпались на них.

А потом еще один взрыв. И еще один.

Бестолковой толпой они бросились от ямы сначала направо. А потом налево. А потом опять направо.

– Ложись, ложись!! – заорал сержант Клепиков, снова обнаружив себя командиром отделения.

Бойцы рухнули – кто-где – наземь, разбросав вокруг саперный инвентарь.

Глеб приподнял голову. Из командирского шалаша выскакивали политруки всех рангов и тут же разбегались в разные стороны. Глеб тихо ругнулся про себя. А потом понял, что политруки разбегались каждый по своим местам.

– Гриншпун! Гриншпун! – орал кто-то из бригадного начальства. – Бери своих архаровцев и на левый фланг. Разведка – на левый! Политотдельцы ко мне!

– Мачихин, что ль, командует? – крикнул через грохот разрывов и выстрелов сержанту Клепикову Щетнев. – А Тарасов где?

– А я, млять, у него вторая мама? Слышал команду? Разведка налево!

– Командир! У нас и винтовок-то нет!

– Лопатки есть, понял, рядовой Кочуров? За мной!!