Здесь начинается Африка

Оранжевое небо быстро заволакивается мрачным туманом, сквозь который проступает лишь одно бледное пятно — диск солнца. С наступлением темноты свист, летящий над городом, вдруг замирает, так же неожиданно, как и возник. От наступившей тишины с непривычки закладывает уши. К тому же к вечеру нестерпимая жара спадает. Ведь сейчас зима, резко континентальный климат пустыни дает о себе знать. Надо спуститься к привратнику и попросить лишнее одеяло. Не смейтесь, разница температур в Сахаре зимой особенно велика. Днем до +40°, ночью температура опускается иногда ниже нуля. Днем здесь можно испечь яйцо в песке, ночью — отморозить ноги.

А завтра снова наступит жаркий «зимний» день и можно будет, простившись с радушными и трудолюбивыми хозяевами отеля, покинуть эти молчаливые города-пирамиды, проникнутые такой удивительной гармонией, и отправиться к другим оазисам огнедышащей Сахары.

С КИНОКАМЕРОЙ И ФОТОАППАРАТОМ ПО ПЕСКАМ САХАРЫ

Оставив за собой сказочные города мозабитов, отправляемся дальше, на юг. И вот ослепительно желтым покровом возникает Сахара песчаная, знаменитый Великий Эрг. Увидеть впервые пустыню, да еще самую большую из пустынь — это то же самое, что впервые увидеть море или подняться в небо. И то, и другое, и третье безбрежно. И то, и другое, и третье манит человека непостижимыми тайнами, и то, и другое, и третье сулит необычайные открытия и вместе с тем в своей неумолимой жестокости грозит человеку гибелью. Этот песок… Он вступает в невидимое единство с небом и с морем, становится с ними рядом в шеренгу тех понятий, которые простираются в веках — прошлых и будущих — надо всем человеческим существованием.

Уже давно развенчано тривиальное мнение о том, что пустыня однообразна. Разве однообразно море, что находится в беспрерывном движении? Разве однообразно небо, на котором облака, тучи, солнце каждую минуту свершают свою кипучую деятельность, постоянно внося изменения в его облик? И разве то же самое нельзя отнести к пустыне? Ведь она, так же как и они, подвластна тем же силам природы — ветру, солнцу, облакам. Песок колышется, как морские волны, и застывает в неповторимых узорах. Вихрем сирокко он обрушивается на окружающее, снося на пути все живое, а пройдет немного времени — и он манит своей кротостью и спокойствием. Форма и контуры песчаных барханов в беспрестанном движении.

Барханы серповидными холмами, повинуясь направлению ветра, как бы шагают по пустыне, в год они способны пройти до 500 метров. Порою они принимают странные очертания — их нельзя ни понять, ни объяснить, ими можно любоваться без конца. В отличие от них эрги — дюны считаются неподвижными. Однако неподвижна только их внутренняя часть, затвердевшая или прочно закрепленная растительностью. Песок, словно одежда, покрывает их сверху, не изменяя первозданной основы. Песчаные волны, как в море, колышутся на ветру, перебрасываясь миллиардами тончайших молекул и создавая едва заметные облачка вокруг себя; это называется — дюны дымят. Те же самые песчинки при взлете производят неуловимые шорохи, тихо шелестят, нарушая то беспредельное молчание, что царит вокруг. Смещение молекул, падение отдельных частиц — все это создает мелодию пустыни, «тобол». Отсюда пошло выражение «поющие дюны». (Так называется даже целый праздник, который бывает в оазисе Гемар в первый четверг каждого сентября.) И удивительное чувство овладевает человеком на этих песчаных просторах, где бесконечные дали, насколько видит глаз, сливаются с горизонтом. Кажется, все оцепенело, никаких признаков жизни. Никто не смотрит, никто не слушает. Пустота неба, пустота земли. Но природа, и человеческая прежде всего, не терпит пустоты, не мирится с ней — и вот уже слышится голос вечности, раскрываются тайны бытия. Пустота невольно заполняется собственной фантазией, личными раздумьями, воспоминаниями, открытиями.

Наверное, каждый, впервые попав в пустыню, чувствует себя первооткрывателем, ему кажется, что он испытывает нечто необычайное. Но все истины давным-давно открыты, о Сахаре писали многие. Человек, который больше всего на свете любил свободу и пустыню, вождь алжирского народа Абд аль-Кадир, однажды в юности сложил такие стихи:

Если бы ты знал тайну пустыни,
ты чувствовал бы подобно мне.
Но ты не ведаешь ее, а невежество — мать зла…
Если бы ты вышел звездной ночью,
Освеженной обильной росой,
И окинул бы взглядом пространство вокруг себя,
Ты увидел бы повсюду вдали
Стада диких животных,
Щиплющих благоухающий кустарник.
В это мгновенье все печали покинули бы тебя,
Великая радость охватила бы твою душу.