Здесь начинается Африка

Весь город выглядит удивительно современно — его белые многоэтажные дома поднимаются вверх по крутым склонам горы Джебель-Гурайя. Один из ее отрогов выдвинут далеко в море, образуя бухту, защищенную от ветров. А если смотреть вниз с верхней точки, расположенной метров на 500–600 над уровнем моря, то море с его закрытой двумя ровными молами бухтой и горы, выступающие по берегу вокруг, образуют какую-то волшебную театральную декорацию. Между прочим, когда-то Мопассан так и писал о Бужи: «Когда вы попадаете в самый город, он производит впечатление прелестной и неправдоподобной оперной декорации, какие мерещатся иногда в разгоряченной мечте о волшебных странах. Здесь и мавританские дома, и французские, и руины, вроде тех, которые видишь на первом плане театральных декораций рядом с картонным дворцом. При въезде в город у самого моря, на набережной, где пристают океанские пароходы и привязаны местные рыбацкие лодки с парусами, похожими на крыло, стоят посреди сказочного пейзажа такие великолепные развалины, что они кажутся искусственными. Это древние сарацинские ворота, увитые плющом. И вокруг города, на лесистых склонах — повсюду руины, обломки римских стен, части сарацинских зданий, остатки арабских сооружений».

Современность внесла заметные изменения в этот декоративный пейзаж. Сейчас около берега в глаза прежде всего бросаются огромные нефтеналивные баки, ведь Беджайя — конечный пункт нефтепровода, тянущегося от Хасси-Месауда, основной порт по вывозу алжирской нефти за границу.

Центральная площадь города Сиди-Суффи окружена аркадой и выстлана мраморными плитами. Здесь же, на площади, нарядное кафе услужливо разбросало столы и разноцветные стулья. Кинотеатр. Кстати, в него имело смысл пойти — шел американский фильм «Парад смеха» — не ковбойский боевик, не современная комедия, а честный набор классических трюков американского кинематографа далеких прошлых лет: погони, побои, оплеухи, обманы, розыгрыши и т. д. В наш век высокой и изысканной кинематографической техники они производят впечатление смешное, наивное и вместе с тем трогательное и приятное. Примерно такие же чувства мы испытывали и тогда, когда уважаемый и любимый всеми телезрителями Советского Союза Алексей Яковлевич Каплер знакомил нас в «Кинопанораме» со старыми лентами Чарли Чаплина, Гарольда Ллойда, Гарри Пиля или Андре Дида.

Остановилась я неподалеку от центра — в отеле «Монвё», небольшом, уютном, изящно оборудованном. Особую современность внешнему облику отеля придавала своеобразная отделка стен керамикой и разноцветным кафелем. Битый кафель самых причудливых форм в деревянных рамах украшает здесь и стены комнат. Из окон в обе стороны хорошо просматриваются улицы города. Но главная достопримечательность отеля — его хозяин, вернее, сын хозяина, которому на это время были переданы бразды правления. Ему — восемь лет! Он ловко распределяет номера, выдает ключи, предлагает проспекты. Ресторана в отеле нет, но молодой хозяин услужлив: «Хотите, я вам сейчас закажу обед недалеко отсюда. Я знаю, где отлично кормят». В номере оказалось не убрано после предыдущих посетителей, постели смяты и в беспорядке. Этот странный деловитый ребенок сам приходит проверить, как вы устроились, и в ужасе хватается за голову: «Не говорите ничего, мадам! Я все вижу, я все понимаю». И с удивительной быстротой начинает менять простыни.

Гуляя по Беджайе, захожу в магазин. Один из покупателей прислушивается к моему разговору с продавцом, спрашивает, из какого я района, — Алжир очень привычно делить на районы. Узнав, что я из Москвы, активно вступает в беседу. Этому человеку лет пятьдесят, движения у него резкие, быстрый взгляд внимателен и пытлив. Он воевал против немцев, потом жил в Австрии, работал на заводе. Как только началась борьба алжирского парода за независимость, вернулся на родину и присоединился к партизанам в горах. Вспоминает своих товарищей — Мурада, спасшего из окружения боеприпасы и затем нелепо умершего от заражения крови, Лахдара, которого оасовцы пытали водой и электричеством, а он так и не сказал ни слова, Юсефа, вдохновлявшего партизан своими песнями и погибшего в бою… «Да, дорого стоила Алжиру его свобода. Зато теперь хозяева здесь мы сами. Нам было суждено выжить, но мы ни на минуту не забываем тех, погибших». Его интересует, как выглядит сейчас Сталинград. С именем Сталинграда он и его товарищи еще в годы войны связывали надежду на мир в Европе, мечты о свободе Африки. Ну что ж, надежды эти оправдались, сбылись и мечты. Он знакомит меня со всеми входящими в магазин, спрашивает, не может ли чем помочь, затем долго и с неохотой прощается.