Здесь обитают призраки

— Ой, — отвечала на это миссис Токсли, покосившись на мужа; тот, заметила я, поймал ее взгляд и тотчас отвернулся. — Понятно, — прибавила она после долгой паузы.

Неуютное молчание опустилось на нас — я было решила, что чем-то обидела супругов Токсли, но затем сообразила, что подобное невозможно, я не сказала ничего предосудительного, лишь сообщила, кто я такая; как бы то ни было, теплота их и великодушие внезапно сменились тревогою и неловкостью. Какие странные люди, подумала я, подхватила чемодан, поблагодарила их обоих и направилась к коляске. А ведь были так любезны!

Однако, удаляясь, я отчего-то обернулась и увидела, что они смотрят мне вслед, будто желают заговорить, но не находят слов. Миссис Токсли что-то прошептала мужу на ухо, но тот покачал головою, откровенно не постигая, как ему надлежит поступить.

И снова я скажу: рассуждения задним числом — дело хорошее, но я вспоминаю эту минуту, вспоминаю, как Алекс и Мэдж Токсли стояли на перроне вокзала Торп, и мне хочется закричать на них, хочется подбежать к ним, встряхнуть, посмотреть им в глаза и сказать: вы же знали, вы уже тогда всё знали. Отчего же вы не сказали мне? Отчего не промолвили ни слова?

Отчего не предостерегли меня?

Глава пятая

Я забралась в коляску Хеклинга, пристроив чемодан позади, и рыком, словно бы зародившимся в самых глубинах его существа, человек из Годлина призвал лошадь по имени Винни пошевеливаться. Мне отчаянно хотелось снова обернуться на супругов Токсли — их странное поведение, а равно трагедия, едва со мною не случившаяся, меня весьма ошеломили, — но я была полна решимости сохранять спокойствие и не унывать. Все эти треволнения, говорила я себе, вполне объясняются тем обстоятельством, что я очутилась в незнакомой местности, вдали от единственного города, который знала; понадобится время, дабы приспособиться к этой новой обстановке. Я не допущу, чтобы разум мой надо мною куражился. Я начинала новую жизнь и намеревалась с оптимизмом глядеть в будущее.

— Здесь всегда такой густой туман? — Я склонилась вперед, пытаясь завязать беседу с Хеклингом, но тот явно не желал завязать беседу со мною. Туман, слегка рассеявшийся на перроне, пока я говорила с супругами Токсли, сгустился вновь, и я недоумевала, как умудряется кучер править по этим дорогам, что приведут нас к месту назначения, в нескольких милях к западу от Норфолкских озер. — Мистер Хеклинг? — сказала я, отчаявшись дождаться ответа, и на сей раз он еле приметно закаменел спиною. — Я спросила, всегда ли здесь такой густой туман.

Он слегка обернулся и весьма неприятным манером заходил челюстью, словно что-то жевал, а затем пожал плечами и вновь оборотился к дороге.

— Пожалуй что всегда густой, — высказался он. — Сколько помню. Летом-то еще ничего. А теперича густой. — Он поразмыслил и кивнул: — Справляемся.

— Вы, я полагаю, родились и выросли в Норфолке? — спросила я.

— А то.

— Должно быть, вам тут нравится.

— Должно быть? — невнятно пробасил он с некоторой даже скукой и неудовольствием. — А то. Оно небось и должно. Коль вы так говорите.

Я вздохнула и отодвинулась, не желая длить разговор с человеком столь сварливого нрава. Папенька, не питая симпатии к американцам, французам и итальянцам, весьма к тому же недолюбливал жителей Норфолка, и я понимала, что Хеклинг — о ком, в отличие от Баркиса, отнюдь нельзя было сказать, что он «не прочь», [15]— немало бы его раздосадовал. Служа в норвичском музее, папенька почитал норфолкцев людьми подозрительными и нелюбезными; впрочем, вероятно, им попросту не нравилось, что молодой лондонец прибыл к ним в город выполнять работу, коя вполне под силу и местному пареньку. По совпадению оба мы получили место в этом графстве, и я раздумывала, выпадет ли мне возможность посетить музей, учрежденный папенькой и мистером Кёрби и располагавшийся в какой-то полусотне миль от Годлин-холла.

Удобно устроившись, я созерцала проплывающий пейзаж — то немногое, что удавалось разглядеть. К моему удовольствию, коляска оказалась удобна. На сиденье лежал толстый плед; я накрыла колени, сложила руки поверху и ехала вполне довольная. Путешествие мое по этим ухабистым дорогам было бы существенно труднее, не будь в коляске столь изысканного сиденья, каковое давало все основания предположить, что хозяин мой — человек состоятельный. Я размышляла об этом X Беннете и о грядущей жизни. Я молила судьбу о том, чтобы очутиться в счастливом доме, чтобы владельцы его любили друг друга, а дети, сколько их ни есть, оказались добры и приветливы. В конце концов, у меня больше не имелось дома, и если здесь моя жизнь сложится, а хозяева мои привяжутся ко мне, как я надеялась привязаться к ним, вполне вероятно, Годлин-холл приютит меня на долгие-долгие годы.