Здесь, под небом чужим

– Ну, как тебе сказать… Очень хотела хорошо сыг рать. Первый день, как приехала, репетировали с Надей. Вечером закончили, хотела к тебе ехать, да передумала. Чтоб не отвлекаться – с утра съемка. Понимаешь? Ты бы меня отвлек. Рассеял. Обязательно отвлек бы, ты ведь такой! Съемка кончилась – сразу на вокзал: в Ярославле завтра спектакль. Ну ничего, скоро совсем в Питер переберусь. Зовут меня в «Легкомысленный театр»…

Что за «Легкомысленный театр»? Как-то это название очень шло к настроению этого дня, наполненного сплошными, в общем-то, приятными и легкомысленными разговорами. Хорошо, что Аннушка наконец-то прорезалась.

Раздался еще один звонок, и я стремительно схватил трубку, ожидая очередных комплиментов.

– Здравствуйте, Никита Алексеевич, – сказал сухой мужской голос. – Меня зовут Лапигин Сергей Сергеевич. Вы должны меня помнить.

– А где мы с вами встречались? – спросил я.

– Мы с вами менялись квартирами. Менялись с доплатой с моей стороны.

Вспомнил тут же. Вспомнил этого по-комсомольски лощеного молодого человека.

– А, да, вы – Сергей. Помню, конечно. Только вот фамилия из головы вылетела. Извините.

– Никита Алексеевич, нам с вами нужно встретиться.

– Для чего? Вы хотите обратно меняться?

Шутка до него не дошла, и он очень серьезно сообщил:

– Нет, я уже не живу в бывшей вашей квартире. Обмен невозможен. Нам нужно встретиться и обсудить одно дело. Оно касается и вас, и меня.

– Что за дело такое?

– Я видел вас по телевизору, – изрек он так сурово, будто обвинял меня в том, что я ограбил государственный банк.

– И что? Я вам не понравился?

– Нужно встретиться, – опять не принял он мой легкомысленный тон.

Я согласился, хоть и почуял неладное. Всё же опять некоторое развлечение. Договорились встретиться через два дня в кафе «Дома книги».

От моего дома до Невского ходу минут пятнадцать. Вышел я заранее, не зная, что вчерашняя оттепель за ночь отступила, подмерзла, и плохо чищенные от снега улицы превратились в ледяной бугристый каток. Хожу я обычно быстро, время рассчитываю на свой привычный шаг, а тут пришлось тащиться еле-еле, осторожно передвигая ноги. К назначенному времени опаздывал минут на десять. Поднялся на второй этаж «Дома книги», прошел между аппетитных книжных полок и остановился при входе в кафе. Лапигин сидел на фоне полукруглого окна, за которым виднелась колоннада Казанского собора. Увидел и узнал я его сразу. Конечно, он заматерел, постарел, поседел, но сохранил некую лощеность. Только теперь она была не комсомольской, а респектабельно буржуазной: пышная шапка седеющих волос над загорелым в конце зимы треугольным лицом, ровно подстриженные седые усы, болотного цвета пиджак и, конечно, галстук под цвет пиджаку. Приличный джентльмен.

Я подошел, мы поздоровались, я сел и заказал кофе.

– Трудно припарковаться? – сказал он, глянув на часы. – Ну да, в центре все забито.

– Я пешеход. Простите, немного опоздал. Очень скользко… О чем вы хотите поговорить?

Он воткнул в меня неподвижный взгляд. Наверное, так смотрели чекистские следователи на своих несчастных подследственных. Небольшие остренькие глаза посажены близко к переносице. Отхлебнул кофе, тяжело вздохнул.

– В телевизоре вы меня оскорбили, – сказал он печально. – Вы назвали меня жандармом. Мало того – плохим жандармом! Вы заявили, будто я посадил профессора Грибова, чтобы занять его квартиру. Я не занимался Грибовым, я работал в другом отделе. Квартиру мне устроило руководство. А Грибов этот был ярым антисоветчиком. Его посадили правильно… По законам того времени.

– Стоп! – прервал я его. – С чего вы взяли, что в передаче я говорил про вас?

– А про кого же?

– Я не назвал ни имени, ни адреса. А фамилию Грибов только что от вас же и услыхал.

– Это не важно. Кому надо знать, те уже знают. Мне звонили. Вы меня подставили, оскорбили… Должны компенсировать.

– С какой стати?

– Я подам в суд. Вас заставят платить мне за моральный ущерб.

– Еще раз повторяю – ни фамилии, ни адреса в передаче не прозвучало. Никакой суд не примет ваших измышлений.

– Это не важно. Суды разные. Я подам в такой, где рассудят, как надо.

– Понятно, – сказал я, обозлившись. – Бывших чекистов не бывает.

– Именно. Но мы с вами можем заключить мир. Без всякого суда. Сколько вы получили за сценарий?

– Слушайте, идите в жопу, – я начал подниматься, собираясь уйти.

Он ухватил меня за рукав.

– Сидеть!

Сопротивляться я не стал, пришлось бы дать ему в морду, но драка в приличном заведении, в «Доме книги»? Нехорошо. Я уселся.

– Ну?

– Рассказываю, – объявил он. – Вы получили аванс пять тысяч долларов и за него расписались в официальной ведомости. С вас вычли подоходный налог. Потом вам выдали еще двадцать в конверте, а подпись вы поставили на какой-то сомнительной бумажке. Налог вы не платили, ваш работодатель за вас его также не внес. Короче, кроме моего гражданского иска о защите чести и достоинства вы можете схлопотать еще уголовное дело за уклонение от уплаты подоходного налога. Кстати, ваш продюсер, как его там, Макаров, также пострадает. И кино ваше прекратится. Понятно?