Здесь покоится наш верховный повелитель

Нелл подпрыгивала от возбуждения, а Роза и Уилл не раз говорили ей, что если она не уймется, то свалится с крыши.

Но она их не слушала; к тому же приветственные крики заглушали даже перезвон колоколов. Потом она увидела, что проезжает король – высокий и очень смуглый, настоящий «черный мальчишка»; шляпу с перьями он снял и держал в руке, а его черные локоны падали ему на плечи. Толпы людей громкими криками, до хрипоты, приветствовали его, а он раскланивался и улыбался.

Казалось, что его темные глаза видят каждого в отдельности. Нелл то и дело слышала вокруг себя шепот: «Он мне улыбнулся. Клянусь, это так. Он посмотрел на меня… и улыбнулся. Ой, вот это день! Король вернулся домой, и теперь Англия снова заживет весело».

Позади короля двигались все те, кто последовал за ним из самого Рочестера, полные решимости сопровождать его в столицу, выпить за него вина из лондонских фонтанов и показать, что не только жители Лондона довольны возвращением короля к себе домой.

Нелл молча разглядывала людей в процессии, движущейся позади короля. Ей хотелось быть одной из тех благородных дам, которых она видела проезжающими мимо нее верхом. Ее маленькие ножки выглядели бы так прелестно в серебряных туфельках! А как было бы замечательно сменить юбку из грубой ткани на бархатное платье! Ей захотелось немедленно расчесать свои запутанные кудряшки, чтоб волосы легли такими же красивыми локонами, какие были у проезжавших дам.

Розу тоже томили тайные желания. В последнее время она очень изменилась – стала скрытной. Теперь Роза работала в доме матери и примирилась с этим. Она была хорошенькой девушкой, и многие мужчины, приходившие в их дом, просили позвать мисс Розу. Нелл, торопясь от стола к столу с крепкими напитками, старалась увернуться от посетителей, пытавшихся схватить ее; она не могла заставить себя молчать и знала, что и как сказать, чтобы не прельщать собиравшихся в подвальчике матери мужчин с безобразно похотливыми лицами, а злить их так, что им больше хотелось поколотить эту озорную девчонку Нелл, чем приласкать ее.

К тому времени, когда шествие закончилось и они смогли пробраться сквозь толпы людей обратно к себе в переулочек Коул-ярд, где их ждала мадам Гвин, было уже семь часов. И хотя в тот день в фонтанах вино предлагалось бесплатно, хозяйка дома предвидела, что в кабачке будет много посетителей.

Было раннее утро, а на улицах все еще слышались звуки веселых пирушек.

Розы не было в доме на Коул-ярд. Она куда-то ушла с любовником. Изящный и галантный джентльмен, подумала мадам Гвин. Вот как я стараюсь для моих девочек!

Нелл хотелось спать. Она лежала на своем соломенном тюфяке и глядела на гору мяса, которая была ее матерью. Нелл никогда ее не любила. Как можно любить кого-то, кто, сколько она себя помнит, только и делал, что давал ей затрещины и оскорблял ее? И сейчас мама заботилась только о своей жизни – и, естественно, о джине. Казалось, она была рождена, чтобы содержать бордель. Умильно сладкие слова так же легко слетали у нее с языка в разговоре с джентльменами, как грубости, когда она поносила своих дочерей. Все свои надежды она связывала с Розой – хорошенькой и уже нашедшей себе любовника среди случайных посетителей дома.

– А что еще остается делать девушке? – размышляла Нелл. – Продавать селедку, яблоки, брюкву?

Любовник подарил Розе миленькое платье, и она прелестно выглядела, когда вышла погулять в нем по Друри-лейн. Другие девушки завидовали Розе. И все же Нелл не хотела бы себе такого счастья. Нелл собиралась как можно дольше оставаться ребенком, годным лишь на то, чтобы подавать крепкие напитки, – и ни на что больше!

– Ма, – окликнула она тихонько, – ты спишь?

– Слишком шумят на улице, не заснуть.

– Это хороший шум, ма. Он означает, что король вернулся домой и все изменится.

– Все изменится, да, – зевнув, ответила мадам Гвин. Потом продолжила: – Нелл… в бутылке все кончилось. Дай-ка мне другую.

Нелл с готовностью выполнила просьбу.

– Ты погубишь себя, мама, – сказала она.

Мадам Гвин сплюнула и грубо выхватила бутылку. Нелл наблюдала за ней и не могла представить, что в юности мать была такой же хорошенькой, как Роза.

– Нынче я могу потакать своим слабостям, – ответила наконец мадам Гвин. – Вечер был удачный, и если все вечера будут такими, я разбогатею.

– Может, так и будет, мама, – теперь, когда король вернулся…

– Все может быть. Может, у меня будет настоящий бордель. А сама я переселюсь на Мурфилдс или Ветстоун-парк. Почему всякие мадам Крессвелл, матушка Темпл и леди Беннет преуспевают, а у меня только старый подвальчик и несколько дешевых шлюх с Коул-ярда?

– Ну, мама, у тебя ведь наладились дела. Весь кабачок теперь твой, а комнаты наверху дают немалый доход.

– Ты взрослеешь прямо на глазах, Нелл.

– Мне еще немного лет, мама.

– Мне как-то подумалось, что ты будешь так же хороша, как твоя сестра. Но теперь я не уверена в этом. Неужели никто из джентльменов так ни разу и не поговорил с тобой?

– Я им не нравлюсь, мама.