Здесь птицы не поют

Теперь дядя Вася совсем не походил на того расслабленного бомжа — сибарита, искателя легких заработков и дармовой водки, каким его знали прежде. В этот миг больше всего он напоминал сурового следователя из старых советских фильмов — не как полуприблатненный капитан Жеглов, а, скорее, как постаревшие «неуловимые мстители»: готовый и с поезда прыгнуть и на руках по карнизу Эйфелевой башни пройти, если для дела нужно. Его прищуренный глаз, смотревший на Рогозина и Юрика сквозь рамку прицела, враз лишился привычной мутной поволоки, руки держали оружие твердо, и все тело приняло какую‑то незнакомую боевую стойку.

— «Наверное, для стрельбы с качающейся поверхности?» — успел подумать Виктор.

Он не был большим специалистом в стрельбе, вернее сказать — вообще никогда не был стрелком, но больно уж недвусмысленно раскорячился в своем корыте преобразившийся дядя Вася.

Не сказать, чтобы Рогозин испугался — события последних дней напрочь выбили из него способность полноценно бояться и чему‑то удивляться, но все же мгновенное превращение старого алкоголика в опасного противника как‑то смутило его.

Стрелять в дядю Васю совершенно не хотелось.

Юрик тоже опустил свое ружье вниз, поставив приклад к ноге и положив руку на дульный срез.

— Ты, старый, не торопись выводы делать, — попросил якут. — История длинная. Очень.

— У меня минуты есть, — кивнул дядя Вася. — Ружья — в лодку, а сами — на тот берег, полялякаем.

Рогозину совсем не хотелось сдавать свой карамультук, но он понимал, что старик сумеет настоять на своем и поэтому под комментарий дяди Васи:

— А ружьишко‑то Гочино? И его завалили, поганцы? Быстро в воду!

Рогозин, тяжело вздохнув, полез в реку, следом за ним направился Юрик и вскоре они были уже на другом берегу со связанными руками — сами связали друг другу под настойчивые просьбы взбесившегося дедка.

Еще полтора часа ушло на длинный сбивчивый рассказ, в который, по мнению Рогозина, поверить мог разве что пациент с Пряжки, да и то не каждый. Улу Тойон, шаман Савельев, вечномолодой Железноногий и томские браконьеры в этой истории хитромудро перемешались со сталинскими лагерями, подземными лабораториями, мучительными смертями членов экспедиции, древними алтарями, Концом Света и всеобщим помешательством — так, что к концу повествования и сам Рогозин уже почти не верил, что все это произошло с ним всего за несколько последних дней.

Но дядя Вася и здесь повел себя необычно. Он повесил свой автомат на грудь, ножом перерезал веревки на руках своих пленников, бросил каждому его ствол и попросил:

— Подсобите‑ка, ребятки! — Он стоял в лодке, что‑то выкапывая из‑под завала рухляди.

Под несколькими дохлыми зайцами и тряпьем на самом дне обнаружился хороший металлический ящик, окрашенный матовой краской болотного цвета. Выглядел ящик тяжелым даже на вид.

Весу в нем, по ощущениям Рогозина, принявшего ящик на берегу, было килограммов двенадцать, может быть, чуть больше, а когда он открылся, оказалось, что в нем нашлось место для еще одного «коротыша» АКМСУ, нескольких набитых патронами магазинов, двум пистолетам и спутниковому телефону Inmarsat M — в виде кейса — дипломата.

Телефон тотчас развернули, но звонить боевой дед никуда не стал.

— Антенну нужно на спутник настроить, — пояснил дядя Вася, вертя в руках компас. — Давай, Юрец — холодец, снимай ее и поднимись на скале повыше, покрути ее так, сяк, а я за сигналом пригляжу.

Пока Юрик поднимался, Рогозин успел спросить:

— А куда мы звонить станем? В МЧС?

— Что? — дядя Вася даже не повернул головы. — МЧС? Не, ребяты, есть конторы серьезнее. Нам бы только дозвониться! Стой! — крикнул он уже Юрику. — Повернись направо, подними руки. Да, стой так. Чуть левее. Все! Держи!

Дядя Вася принялся нажимать на кнопки, бурча себе под нос:

— Только бы дозвониться!

Рогозин уже знал, что спутниковая связь, особенно старая, по протоколам двадцати — тридцатилетней давности — это нечто особенное, слегка отличное от привычной простому человеку телефонии. Сигнал с аппарата должен был уйти на геостационарный спутник, с него, возможно, на второй и третий, там перекоммутироваться на подходящую «береговую станцию» на Земле, от нее попасть в общегражданские телефонные сети и только после этого соединиться с абонентом. Там же где‑то между делом происходила тарификация звонка и со счета списывались огромные по разумению любого обывателя деньги. Когда Савельев связывался по гораздо более новой спутниковой станции с Большой Землей — до соединения порой проходила не одна минута, теперь же дядя Вася завис на целых пять.

По истечении которых он в сердцах бросил трубку:

— Твою мать! Опять не успели проплатить! Юрец, топай сюда, нечего там торчать — маячить!

— Ну что? — спросил Юрик, когда оказался рядом. — Дозвонился, старый?

— Какое там! — махнул рукой дядя Вася. — Козлы московские, опять деньги жмут!