Здесь умирает надежда (ЛП)

Потребность сбежать была непреодолимой. Но я дала себе обещание. Ради подруг. Я попытаюсь справиться с этим так, как мог бы справиться нормальный, хорошо приспособленный человек, а не теми саморазрушительными способами, которые были у меня последние полтора года. Знала, что это вопрос времени, когда я действительно наврежу себе. Когда покончу с собой, пытаясь убежать от прошлого.

Я знала это с самого начала. В этом и был смысл.

Но я дала обещания, видела боль на лицах подруг, реальность того, что я делала с людьми, которых очень любила. Я видела, как разрушила любимого мужчину. Как убила все, что у нас было, выжгла землю, чтобы больше ничего не выросло.

И я не могла не закончить начатое.

Так что мне пришлось это сделать. Пришлось ответить на ее вопрос.

— Что будущее сломает тебя, — сказала я хриплым шепотом. — Оно погубит тебя. Но ты выживешь. Даже когда не будешь этого хотеть. Ты выживешь, — я закатила глаза. — Господи Иисусе, черт возьми, я говорю как в песнях Глории Гейнор, — пробормотала я.

Терапевт посмотрела на меня, наклонив голову, ее зеленые глаза оценивали меня поверх очков от Шанель. Скорее всего, они не отпускаются по рецепту. Она носила их, потому что, наряду с ее офисом в Санта-Монике и почасовой оплатой, они помогали ей выглядеть достойно.

Это мы все пытаемся делать, не так ли? Выглядеть достойно? Сыграть свою роль? Прячемся, при любых обстоятельствах, чтобы нас не видели настоящими.

— Думаешь, что ты сломлена? — спросила она, наконец, своим безмятежным, спокойным голосом.

Я подняла бровь, глядя на нее в жесте «серьезно?».

— Я влюбилась в убийцу, забеременела от него, позволила себе надеяться на какое-то извращенное будущее, а потом все разрушилось, буквально, из-за пули, пробившей мое тело и убившей моего ребенка, — сказала я, когда стало ясно, что она не понимает мой жест. — Так вот, я хорошая лгунья. На самом деле, отличная. Но даже я не могу сказать, что после этого есть способ вылечиться. Поверьте мне, я пыталась.

Мой голос не дрожал. Слез не пролилось. Никаких внешних эмоций. Внутри я была разорвана, истекала кровью, кричала. Но я привыкла терпеть это. Я усовершенствовала маску снаружи, чтобы выглядеть как можно похожей на женщину, которой была раньше. Почти все поверили. Кроме тех, кто знал меня лучше всех. Они увидели, что я была неправа, разрушена и сломлена. И они также слишком хорошо знали меня, понимали, что ничего не смогут сделать, чтобы изменить это.

Но они хотели, чтобы я изменила себя. Исцелилась.

По крайней мере, почти все.

Один человек не был намертво настроен на то, чтобы я исцелилась, вернулась к тому, кем когда-то была.

Один человек. Тот, кто знал меня лучше, чем кто-либо другой, знал, что я не изменюсь. Единственный мужчина, которого я любила.

Он бы принял меня сейчас такой, какая я есть. Я бы почувствовала себя хуже, чем спрятанной за мишурой, сломленной, разрушенной.

Я бы почувствовала всё. Только посмотрев ему в глаза и увидев там безусловную любовь.

Итак, я была здесь, пытаясь исцелиться. Изо всех сил стараясь держаться подальше от единственного мужчины, которого любила. Пытаясь не потащить его за собой.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

ГЛАВА ОДИН

ТРИ ГОДА НАЗАД

Сначала я хотела его просто потому, что знала — с ним будет сложно. У него был каменный облик, и внешне я, похоже, не произвела на него особого впечатления. Это само по себе заинтересовало. Не хочу быть тщеславной или что-то в этом роде, но мужчины всегда на меня слюни пускали. Я прекрасна. Наше общество не хочет, чтобы женщины признавали свою собственную красоту. Если мы называли себя красивыми, то нас считали тщеславными, скучными, поверхностными. Кроме того, в индустрии красоты можно заработать миллиарды. А чтобы заработать эти деньги, женщинам нужно постоянно критиковать себя, искать способы скрыть недостатки и создавать красоту в соответствии со стандартами общества.

Да, я тоже замешана в этой системе. Я обожала краситься, носить высокие каблуки, тратила тысячи долларов на прическу, нижнее белье, одежду и кремы, привезенные из Франции. Мне нравилось быть красивой. Чего я, конечно, никогда бы не сказала вслух.

Но я была потрясающей, и привыкла, что мужчины это замечали. Я привыкла получать то, что хотела. Кого хотела. Без особых усилий.

Я избалована во всех смыслах этого слова.

Мужчины легко вставали передо мной на колени, но в ту же секунду, как я увидела его, то поняла, что он этого не сделает. Знала, что он крепкий орешек, знала, что это не тот мужчина, который будет поклоняться у моего алтаря только потому, что у меня хорошая структура костей и большие сиськи. Я поняла это по тому, что он едва посмотрел на меня, а сосредоточился на своей работе, связанной с моей подругой. Мне не терпелось принять вызов.

Кроме того, он меня привлекал. Так, как меня никогда в жизни не привлекал мужчина. Да меня никто особо не привлекал. Не так чувственно, как когда Карсон стоял на тротуаре и посмотрел мне в глаза. Что-то внутри меня проснулось, когда наши взгляды встретились.