Здесь умирает надежда

Врачи вообще понятия не имели, как она забеременела. Это немного больше, чем чудо. Они предупредили нас, что Рен может не доносить до конца срока. И сказали подготовиться к потере.

Демоны закружились в ее глазах, когда они сообщили эту новость. Затем ее подбородок вызывающе вздернулся.

«К черту этот бред», — усмехнулась она, как только доктор ушел. Она решила, что современная медицина ни хрена ей не скажет. И независимо от того, была ли это судьба, чистая сила воли Рен или немного того и другого, наш ребенок рос без происшествий. Рен росла. Однако я видел призраков в ее глазах. Иногда я находил ее на полу в шкафу. Бродячей по дому посреди ночи, пытаясь убежать от прошлого.

Худшего не случилось.

Но врачи подчеркнули тот факт, что она нуждалась в тщательном наблюдении.

Мне нужно, чтобы она была в больнице.

Я сказал ей об этом.

Послышались крики.

Она ушла.

Но, к счастью, вернулась через пару часов, договорившись при условии, что мы будем останавливаться каждые пять минут.

— Не надо этого драматичного мужского дерьма, хватать меня на руки и мчать в больницу при первых признаках схваток, — приказала она.

Я с радостью согласился на это.

Итак, мы поехали в больницу с разницей в пять минут. Она проклинала меня и всю мою родословную каждые пять минут.

Я стиснул зубы, видя, как ей больно.

Нам показали ее личную родильную палату. Ее родителям позвонили, подругам тоже. Все было очень спокойно. Рен писала е-мэйлы.

Пока не стала чертовски бледной, а мониторы не начали выключаться, и весь мой мир не начал разваливаться на части.

Люди ворвались в комнату. Я беспомощно наблюдал, как они начали работать над Рен, настойчиво пытаясь оттолкнуть меня.

В какой-то момент врач оттащил меня в сторону.

— Сэр, частота сердечных сокращений у обоих снижается, — сказал врач. — Мне нужно знать, на ком сосредоточить внимание, если случится худшее.

Я уставился на него, все внутри затихло.

— Перестать ходить вокруг да около и скажи мне, что, черт возьми, ты имеешь в виду.

Губы доктора сжались в твердую линию, прежде чем он открыл рот и вздохнул.

— У вашей жены, и у ребенка замедление сердца. Вам нужно выбрать. Если все сводится к спасению одного, кого нам спасать?

Я уставился на этого человека, не подозревающего, в какой опасности он сейчас находится.

— У вас есть жена, дети? — спросил я.

Он моргнул, выходя из своего отстраненного состояния.

— Я не думаю, что…

— Отвечай на гребаный вопрос, — потребовал я.

Этот человек привык командовать, люди относились к нему с почтением.

— Если я выхожу из этой больницы без ребенка и жены, то сразу еду прямо к тебе, — сказал я ему. — Приставлю пистолет к голове твоей жены, нож к горлу ребенка и попрошу выбрать, кого убить.

Я позволил словам повиснуть там, оседая в воздухе. Это был врач из Лос-Анджелеса, и можно было бы с уверенностью предположить, что в прошлом ему угрожали люди. Но я сомневался, что когда-либо правда был готов на это.

Он выглядел так, словно вот-вот обмочится.

Затем я подошел к своей жене, на лбу у нее выступил пот, лицо покраснело, глаза были дикими от боли, страха и в основном решимости. Однако над этим выражением лица был ужас. Что-то вцепилось в нее, пытаясь забрать. Чудище, которое следовало за смертью. Я видел это много раз.

Только в самых страшных кошмарах я думал, что увижу этот взгляд в глазах Рен. Я скрыл от нее свой страх. Ей не нужно видеть поражение на моем лице. Не сейчас, когда она нуждалась в моей силе и вере в нее.

— Я не потеряю его, — сказала она сквозь стиснутые зубы.

Это мальчик. Мы выяснили это так быстро, как только смогли. На этот раз Рен не хотела сюрпризов.

— Я знаю, — согласился я. Моя женщина никому не позволила бы забрать у нас еще одного ребенка. Она бы сразилась с самим жнецом. Она боролась бы изо всех сил, чтобы произвести на свет нашего сына. До последнего вздоха.

К счастью, она отдала бы жизнь за нашего ребенка.

Вокруг нас разразился хаос, и я знал, что у меня остались считанные мгновения с ней.

— Я не потеряю тебя, — сказал я ей, в нескольких дюймах от лица. Я вцепился ей в шею. — Это твоя битва, дорогая. Только твоя. Я ничего не могу здесь сделать. Я не могу спасти тебя, моя женщина-викинг. Ты себя спасешь.

Ее глаза прояснились, когда она вспомнила разговор, который у нас был целую жизнь назад. Решимость сдвинула ее брови вместе. Моя женщина была измучена и испытывала боль, которую я не мог понять, но никто не посмел бы пойти против нее с таким выражением лица.

Даже смерть.

— Мистер Уокер, — прервал меня доктор. — Отпустите свою жену. — Его тон был ровным, отстраненным. В нем больше не было страха. Однако это все еще таилось внутри, подталкивая его вперед. Но он похоронил это, чтобы делать свою работу.

Спаси мою Рен.

Чтобы дать ему возможность сделать это, мне пришлось отпустить ее. Это шло вразрез со всеми моими инстинктами. Но здесь я бессилен.

Я прижался к губам Рен, задержавшись на мгновение дольше, прежде чем отступить.