Здесь вам не равнина.. (СИ)

Поэтому сейчас я не мог утащить его с собой. Не отвечая другу, я быстро отцепил его от себя. Если веревка и крючья выдержат, то у меня есть шанс выжить после схода лавины.

А если нет, то я улечу вниз, куда дальше, чем мог бы улететь на Победе. И тогда уж пусть Юрка останется жив.

— Ты чего, сдурел? — орет Юрка.

Лавина быстро набирает скорость. Достигнув края снежной шапки, она превращается в бешеного зверя. Весь снег, что был на склоне, мчится на меня. Мчится со скоростью курьерского поезда.

Еще не успела белая мгла ударить по мне, как сначала меня толкнула воздушная волна. Перед несущейся лавиной образуется воздушный кулак, как во время взрыва бомбы.

От волны у меня чуть не лопнули барабанные перепонки. Я на мгновение ослеп, а потом открыл глаза. Как раз для того, чтобы увидеть, что все передо мной накрывает ослепительно белая волна. А я не могу никуда убежать, намертво прицепленный к скале.

Жестокий удар. Такой сильный, что из меня выбило все остатки воздуха. Не осталось даже на крик. С каким-то нелепым «Кех!» я откинулся назад вместе с тоннами снега и полетел вниз.

Нет, крючья не выдержали. Сумасшедшая боль во всем теле. Кажется, от удара веревки сдавили меня и переломали все ребра и кости.

Но не это главное. Вместе со снегом я молча летел вниз, с невероятно огромной высоты. Кувыркнулся пару раз, заметил заснеженные пики гор вокруг и еще внизу — стремительно приближающиеся скалы.

«Ну вот и все», — все, что успел подумать я и с силой ударился о льды и камни. И наступила темнота. Абсолютная темнота.

* * *

— Эй, парень, ты жив? — первое, что я услышал, это хриплый мужской голос. — Слышишь меня?

Все тело зверски болело, но больше всего пострадала голова. Я попробовал повернуть ее и в черепе тут же вспыхнули огненные шары.

— Встать можешь? — озабоченно спросил другой голос, тоже мужской, но помоложе.

И явно не Юркин. Кто это, черт подери? Неужели я выжил после падения с такой высоты?

Я проделал невероятное усилие и разлепил веки. Огляделся, стараясь не вращать головой. Но и то, что увидел, поразило.

Что за чертовщина? Где снег и лед? Где скалы? Откуда появились все эти люди вокруг, мужчины и женщины, парни и девушки? Они меня спасли, что ли?

Я попытался приподняться. Рядом со мной находились двое: тот самый мужик, низенький и косматый, похожий на гнома и парень лет восемнадцати, загорелый и белобрысый.

Оба тощие и низкорослые. А вокруг, еще дальше, группа людей в древнейших спортивных костюмах, трениках неопределенного происхождения и нелепых спортивных кофтах, извлеченных из архивов прошлого века. А вон там, на узком серпантине горной дороги, в тени скал и елей, отдыхали после поездки несколько уазиков «буханок», тоже довольно старомодных.

— Э, подожди, Лосяра, — сказал мужчина, удерживая меня за плечо. — Не мельтеши. После такого удара не надо рыпаться. Посиди, полежи. Отдохни чуток. Славка тебя осмотрел, говорит, отдых нужен и неподвижность.

Парень, стало быть, тот самый Славка. Он стоял рядом со мной и хлопал глазами — дзиньк-дзиньк. Пощупал голову и сказал авторитетно:

— Полный покой и неподвижность. Тренировки исключены. Желательно увезти обратно вниз, в Минводы.

Э, минуточку, чего это он? Кто тут ударился головой, я или этот медик липовый? Какие такие Минводы? Ставрополь, что ли? Мы в Таджикистане, вообще-то, если я не ошибаюсь.

Но это потом, а сейчас я пытался понять, как из края суровых льдов снова очутился в зоне вечнозеленых елей. Меня что, резко эвакуировали с Корженевской вниз? Это сколько же времени я провалялся без сознания? И как там Юрка, кстати? Где он?

— Подождите, а где Юра Савицкий? — спросил я, оглядываясь. Почему это мой товарищ не бросается мне на шею с криками, как же хорошо, что я выжил?! Или он убедился, что я выжил и отправился дальше по делам, например, снова на восхождение с другой группой. — Где мой напарник? Он спустился с Корженевской?

Мужик и Славка-медик переглянулись. В группе людей в спортивных костюмах раздались удивленные возгласы.

— Во дает, Сохатый!

— Все-таки крыша поехала…

— Напарника придумал, надо же! Может, он уже на Джомолунгму сходил, пока без памяти валялся!

— Это что же теперь, его Антон повезут? Для этого машину придется задействовать, а остальным здесь куковать получается?

Мужик свирепо оглянулся на говорильщиков.

— Товарищи, попрошу без комментариев. Пострадал один из членов вашей будущей команды. По правилам советских альпинистов, в случае травмы одного из участников восхождения, оно прерывается. Пострадавший эвакуируется вниз. Как бы близко вы не находились от вершины. Это закон взаимовыручки.

Группа молчала, озадаченно глядя на него. Ну да, странные, архаичные понятия. Когда-то так может быть, и было, но не сейчас, в век феодально-хапужного капитализма.

Эти люди заплатили за поездку из своего кошелька, так что им похрен на то, что кто-то там упал со скалы. Они едут в какое-то туристическое восхождение и не развернутся обратно, если кто-то пострадал. Странно только, что они молчат, как будто энергетиков во рты набрали.