Здесь вам не равнина.. (СИ)

Тихо, Сохатый, тихо. Не надо торопиться навстречу собственной гибели.

Я осторожно и потихоньку, по всем правилам, обхожу «жандарм». Да, надо же, а Тимофеев не соврал, здорово помог мне. Я обошел скалу, вылез на заснеженную тропу, отстегнул карабин и шумно отдышался.

Потом помчался дальше.

Ну как, помчался? Громко сказано, конечно же. Спускаться с горы кажется легко, но на самом деле это труднее.

И не в последнюю очередь из-за того, что кажется, будто все трудности уже позади. Даже если сознательно ты одергиваешь себя и говоришь, что расслабляться нельзя, организм все равно дает слабину. Поэтому процент несчастных случаев во время спуска гораздо больше, чем на подъеме.

Я сдерживаю себя, хотя кажется, что я могу бежать вниз семимильными шагами. Но нет, торопиться не надо. Важно вернуть обществу полноценного альпиниста. Тем более, вроде бы только что поставившего небольшой рекорд восхождения.

Я обогнул крутой склон горы и в бок ударил тугой ветер. Он и до этого был неслабенький, а здесь, почти на открытом пространстве, и вовсе разбушевался. Пытался скинуть меня в пропасть, зияющую всего в паре шагов от меня. Но я не поддался, упорно шел вниз, ускоряясь на ходу.

Несколько раз провалился под снег, но, к счастью, только одной ногой и тут же вытащил ее. Пришлось держаться чуточку в стороне от тропки, по которой поднимался всего час с лишним назад. Кстати, следы уже быстро запорошило мелким падающим снегом, почти незаметным.

Брр. Холодно и скользко.

Если я упаду в пропасть, то мои следы тоже очень быстро запорошит падающий снег. И ничего не останется, только слабое воспоминание о том, что здесь пробежал Ваня Сохатый. Родителям принесут печальную весть, Юля и Катя, наверное, всплакнут ненадолго. А что еще останется за мной? Ничего большего я сделать не успел. И уже не успею, если буду слишком торопиться.

Вскоре я достиг огромного скального плеча Катын-тау на середине маршрута. Он настолько крут и обрывист, что вечный снег не задерживается на камнях и падает вниз, накапливаясь на склонах.

Хорошо, что здесь навесили «перила». Когда я поднимался сюда несколько часов назад, то даже не обратил внимания, какие здесь крутые, почти вертикальные склоны. Только сейчас, на спуске, когда видишь бездонную пропасть под собой, понимаешь, что ты каждую секунду этого подъема рискуешь жизнью и от гибели тебя спасает только моток веревки и кусок карабина.

Впрочем, спуск происходит благополучно. Я одолеваю скалы, и вскоре оказываюсь внизу. Не скажу, что это было легко. Руки слегка трясутся от напряжения. Ноги превратились в раскаленные палки.

Теперь уже чуток легче. Надо идти дальше, вот только опять придется лезть по колено в снегу. Я снимаю каску, потому что она мешает обзору, а глаза заливают капли пота, струящиеся по лицу. Прохожу мимо небольшой скалы, которыми усеян склон и вдруг слышу стук. Поднимаю голову и вижу темное пятно камня, мелькающего в воздухе.

Бам! Удар по голове и все вокруг темнеет. Я пытаюсь отойти от края тропы, чтобы не свалиться в пропасть, но, кажется, не успеваю…

Глава 9. После подъема

Техника безопасности не просто так придумана. Она написана кровью тех, кто нарушил те или иные пункты.

И сейчас я оказался в их числе. Потому что оказался без каски как раз тогда, когда она нужна больше всего. И нет мне за это прощения.

В голове звенело так, будто в ней устроился хор с колокольчиками в руках. И этот хор никак не желал угомониться. Наоборот, видимо, считал, что его награждают овациями и бешеными аплодисментами и поэтому звенел все громче и громче. А мне от этого становилось все хуже и хуже.

Ладно, теперь можно открыть глаза и заново родиться на свет. Я так и сделал. Обнаружил себя лежащим на краю тропы и мирно глядящим в двухсотметровую пропасть под собой.

Отвесные скалы, снега, сугробы, тускло сверкающий лед. Очень красивое зрелище. И если я не предприму чрезвычайные меры, то смогу посмотреть это восхитительное зрелище еще ближе, прямо в ближайшие секунды, потому что моё тело неуклонно скользило по снегу и грозило упасть в обрыв.

Я заорал от неожиданности и отскочил назад. Хорошо, что очнулся вовремя, а то бы камнем улетел вниз. Потом огляделся по сторонам, коснулся лба.

Мокро и липко.

Поглядел на пальцы. Красные от крови. Неплохо так меня приложило. Хор в голове снова начал выводить красивые рулады, но легче от этого не стало. Наоборот, хотелось лечь на снег и лежать, не двигаться, не шевелиться, спать и спать.

— Э-э, вставай, Лосяра, — пробормотал я, уговаривая себя подняться. — Не время раскисать.

Не хватало еще свалиться на тропе и получить обморожение. Тут уже речи о новом рекорде спуска не идет. Тут уже приходится говорить о безопасности.

Я взял снег, вытер лоб и бросил окровавленные мокрые ошметки на тропу. Натянул каску, оперся руками о лед и поднялся. Пошатнулся, выпрямился, расставил ноги.

Надо же, какой у меня крепкий череп. Второй за эту поездку получаю камнем по башке. Сколько можно проверять его на прочность. Не хватало еще получить третий раз.